7 апреля в Золотом зале в рамках открытого семинара факультета истории состоялась лекция профессора Нью-Йоркского университета Янни Коцониса на тему «Налоги и гражданство в России: Европейская и Американская перспектива, 1860-1930».
Своеобразным фундаментом выступления профессора Коцониса стал тезис о том, что налоги отражают то, как правительство относится к народу, взаимодействует с ним. При этом государство стремится себя вести как можно более обособленно от общества, которым оно управляет, но налоги – это место, где пересекаются интересы общества и государства. Отсюда реформы налогообложения – это попытка найти компромисс между вовлечением населения в некое подобие управления государством, т.е. организацией гражданственности среди населения, и сохранением собственного доминирования над обществом. Проследить справедливость этого тезиса можно, начиная с Великих реформ Александра II.
Частью финансовой реформы 1863 г. стала отмена сословного принципа для разделения населения на тех, кто платит налоги, и тех, кто не платит (выделение т.н. «податных сословий»). После 1863 г. правительство отменило подушную подать с крестьян и горожан, а также их коллективную ответственность за уплату налогов – круговую поруку. Вместо этого постепенно вводился принцип всеобщности налогообложения: подушная подать реформой заменялась налогом с недвижимых имуществ в городах, посадах и местечках, пошлиной за право торговли и промыслов, государственным квартирным налогом, и т.д. Таким образом, налогообложение в России стало универсальным и более не относилось к конкретным сословиям; слова «крестьянин», «горожанин», «купец» в законах были заменены словами «плательщик», «лицо».
Реформа также коснулась метода планирования суммарного налогового сбора: «раскладочные» налоги были заменены «окладными». Раскладочные налоги взимались исходя из государственных нужд в виде фиксированной суммы с группы плательщиков (например, с городского населения какой-либо провинции). С 1880-х налоги становятся окладными, т.е. теперь требуется оценить доход плательщика, и по установленной ставке налога рассчитать будущие доходы казны.
По словам профессора Коцониса реформирование системы налогообложения в тот период сопровождалось развитием парадокса: налоги теперь собирались независимо от статуса или положения плательщика, а фокус налогообложения сместился на доходы и собственность граждан. Но для справедливого налогообложения требовалось собирать информацию о частной жизни налогоплательщика, что входит в некоторое противоречие с идеями безличности и всеобщности налогообложения. Этот процесс был характерен не только для России. Как подчеркнул г-н Коцонис, в тот период США, Великобритания, Франция, Германия и Россия столкнулись с проблемой недостатка информации о налогоплательщиках; правительствам требовалась прозрачность того, как налогоплательщик получил доход, как он его тратит и сколько правительство может удержать с него. Для сбора информации в России, Европе и США примерно в одно время появляется институт налоговых инспекторов. По внешним признакам, таким как, например, количество окон, дверей в здании, количеству въезжающих и выезжающих карет, и при этом без вмешательства в частную жизнь, налоговые органы (в России указанные функции выполняли Казённые палаты) собирали информацию о собственности, финансовых транзакциях и доходах населения.
Несмотря на стремление государства сделать взимание налогов более персонифицированным, т.е. сделать субъектом налогообложения гражданина, а не коллектив, достичь этого не всегда удавалось. Наибольшей проблемой оставалось налогообложение крестьян: поскольку требовался большой штат налоговых инспекторов, единый кадастровый учёт, единый налоговый учёт и т.д., в целях экономии налоги взимались не с каждого крестьянина отдельно, а с сельского общества или селения. По мнению профессора Коцониса здесь можно увидеть не только сложности организации налогообложения крестьян, но и противоречие между старым режимом выделения сословий по имущественному признаку (посословного налогообложения) и новым – индивидуального налогообложения.
Тем не менее, процесс вовлечения населения Российской империи в гражданскую деятельность и, вместе с этим, внедрения «государственного» в «общественное» продолжался. Проф. Коцонис в качестве примера привёл обсуждавшийся проект реформы налога на доход. В 1905 г. Николай Кутлер предложил принцип «самообложения», т.е. реформа предполагала введение деклараций, которые заполнялись бы самим плательщиком. Плательщик при этом сам несёт ответственность за точность данных в декларации. Примерно в это же время налоговое декларирование вводилось в Пруссии, США, Франции и т.д. Однако во время дебатов по поводу реформы в качестве аргументов против высказывались тезисы о недостаточной культуре и цивилизованности общества, и о том, что сбору налогов помешает низкий уровень гражданской сознательности населения перед государством.
Завершая лекцию профессор Коцонис коснулся темы налогообложения и гражданства при большевиках. Национализация сделала государство единственным собственником всех средств производства, а все без исключения граждане становились работниками общей «фабрики». Иными словами гражданство стало неизбежным, а про обязательства перед государством Ленин писал так: «некуда будет деться». Политика большевиков – это политика принуждения; поначалу она сопровождалась, по крайней мере, на словах, попыткой включения гражданина в государство, но в действительности произошёл возврат к доминированию государства над гражданами. Из налогообложения после 1917 г. г-н Коцонис привёл примеры продналога, который собирался исключительно из нужд государства и распределялся на сельское поселение, т.е. вернулись черты налогообложения до реформ Александра II.
Виталий Полуэктов
