Закрытый для большинства евреев Петербург к началу XX века стал культурной столицей российского еврейства. Запретный, но желанный город породил богатое разнообразие образов, сочетавших элементы русского «петербургского текста», библейские мотивы и конкретные детали российского еврейского быта. Исходя из идеи Ю. М. Лотмана о «принципиальном семиотическом полиглотизме города», мы зададимся вопросом о возможности многоязычного «еврейского текста» Петербурга. Что общего у различных по жанру, стилю и языку произведений Осипа Мандельштама, Льва Лунца, Хаима Ленского, Дер Нистера и Олега Юрьева? Кому они были адресованы, и как они могут быть прочитаны сегодня? Чем «еврейский» Петербург отличается от обычного?
Михаил Крутиков — профессор в отделении славянских языков и литератур (Department of Slavic Languages and Literatures) и в Центре иудаики Франкеля (The Frankel Center for Judaic Studies) Мичиганского университета. Автор книг Yiddish Fiction and the Crisis of Modernity, 1905–1914 (Stanford University Press, 2001); From Kabbalah to Class Struggle: Expressionism, Marxism, and Yiddish Literature in the Life and Work of Meir Wiener (Stanford University Press, 2011); Tsvishn shures: Notitsn vegn yidisher kultur (Между строк: Заметки о еврейской культуре, Иерусалим, 2018) и Der Nister’s Soviet Years: Yiddish Writer as Witness to the People (Indiana University Press, 2019). Постоянный автор нью-йоркской газеты «Форвертс» (на идише).