Россия, как СССР в брежневские времена, вошла в состояние застоя. Темпы роста ВВП минимальные.. Институты не развиваются. Возможна ли вообще модернизация в России? С одной стороны, все чаще приходится слышать сетования на отечественную культуру, тормозящую развитие. С другой - на отсутствие реформаторов, готовых взять на себя ответственность за будущее страны. А что говорит на этот счет теория модернизации? Каковы объективные и субъективные условия осуществления преобразований? Что нам ждать от будущего?
Лекция состоялась 9 октября 2017 года.
Экономист Дмитрий Травин рассказал о трех подходах к проблеме модернизации. В то время как институциональный подход упрощает реальное положение дел, а культурологические объяснения не соответствуют действительности и вызывают депрессию, теория модернизации предлагает более сложный, взвешенный и оптимистичный взгляд на государственное развитие.
Существует три подхода к проблеме модернизации. Первый из них можно назвать институциональным. Он предполагает, что в основе экономического развития лежат определенные правила игры. Условно говоря, эти правила и называются институтами. В Советском союзе не существовало частной собственности и конкуренции, поэтому не было и стимулов к развитию. Сейчас частная собственность существует, но она никак не защищена. Окончательно действующие правила игры были установлены после дела Михаила Ходорковского. Нельзя играть с шулером — предприниматели не заинтересованы инвестировать в Россию. Капитал выводится из страны, экономика стагнирует, новые рабочие места не создаются, доходы населения не растут. Востребованные специалисты выезжают за границу вслед за капиталом. Для значительных изменений в экономике нужно радикально изменить правила игры, как это было сделано в начале 90-ых.
Успех или неудачу модернизации можно списать на частности: в некоторых странах появляются хорошие реформаторы, которым удается провести значительные реформы — среди авторитарных лидеров это Ли Куан Ю (Сингапур), Ден Сяо Пин (Китай) или Аугусто Пиночет (Чили), в то время как другие тираны только «набивают себе карманы». Подобная оптика сильно упрощает всю ситуацию, Например, реформаторы в бывших коммунистических странах — России, Польше и Чехословакии — хорошо знали друг друга, обменивались идеями и придерживались одной стратегии реформ. Они выполнили стоявшую перед ними задачу — возникновение устойчивого и развивающегося рынка. Однако экономическое развитие этих трех государств оказалось очень разным. Произошло это не из-за того, что кто-то из них был талантливее и умнее других, но из-за сложного комплекса причин.
Часто проблему модернизации пытаются объяснить культурологически. Этот подход сейчас особенно популярен по отношению к России. Среди примеров этой теории можно указать на гипотезу Макса Вебера о том, что протестантская этика создает уникальные формы капитализма. Другой распространенный пример — мировой успех Англии, который связывается с демократическими изменениями, произошедшими еще в XIII веке (Великая хартия вольностей). Однако, на экономическое развитие влияет огромная масса факторов. В Венгрии XIII века также прошли схожие с английскими демократические реформы. Однако, это не привело ее к масштабному политическому и экономическому триумфу. Даже в случае с Англией существует множество факторов, которые не вписываются в общую теорию — до XVIII века в стране не было никакой защиты частной собственности. Также в Англии XIV века произошло первое в Европе массовое изгнание евреев.
Третий подход можно назвать теорией модернизации. Она выделяет несколько ключевых факторов, которые влияют на успешный процесс реформирования. Первый из них — демонстрационный эффект. Он заключается в осознании собственного отставания из-за появления информации об уровне развития других государств. Раньше демонстрационный эффект осуществлялся как правило во время военных действий — демонстрацией силы оружия. Сейчас подобная информация доступна благодаря средствам СМИ и другим источникам. СССР распался и без военной конфронтации — советские элиты знали, что при капитализме экономика устроена лучше. На демонстрационный эффект влияют и другие факторы: открытость государства, географическая удаленность, религия. Так, например, до петровских реформ распространение знаний, которое осуществлялось при помощи монахов и религиозных мыслителей, останавливалось на границах православного мира.
Ограничивать демонстрационный эффект может зависимость от исторического пути — Александр Аузан назвал этот феномен «колеей». Пользуясь этой метафорой, можно сказать, что на ровной асфальтированной дороге удобно маневрировать — провести изменения. Если же мы едем по грязи, на повороте можно упасть, в какие-то моменты средство передвижения придется тащить на себе или же позвать на помощь кого-то еще.
Второй ключевой фактор — структура экономики. Сталинская индустриализация была милитизированной. В итоге на момент распада Советского союза четверть экономики страны обслуживала ВПК или была с ним связана. После реформ многие производства не располагали опытом существования в конкурентной среде. В Чехии, Польше и Венгрии такого опыта было намного больше.
Проблемой модернизации занимается историческая социология. ее главная задача — «отматывать» историю и изучать конкретные факторы, повлиявшие на тот или иной период реформ.
Не стоит путать влияние культуры и исторический путь. Зависимость от культуры можно назвать чем-то вроде судьбы. Она сохраняется и передается будущим поколениям в отличие от проблемы исторического пути. Реформы 90-ых годов возвысили одних россиян и стали катастрофой для других. Сотрудники гибкой и накопившей рыночный опыт пищевой промышленности смогли быстро подстроиться под изменившиеся условия, в то время как многие специалисты в области военной промышленности испытали значительное ухудшение качества жизни. Однако судьбы их детей — следующего поколения россиян — не предопределены этим позитивным или негативным опытом. Происходит разрыв, проблемы предыдущей эпохи совсем не волнуют молодежь.
Культурологическое объяснение проблемы модернизации часто подразумевает, что в определенных странах изменения невозможны. Теория модернизации полемизирует с этим тезисом, не отменяя сложности реформаторских изменений. Реформаторы испытывают огромные трудности и практически всегда проигрывают. При этом они немного двигают страну вперед, из-за чего следующие поколения испытывают все больше свободы. Процесс модернизации является ступенчатым и может длиться 150-200 лет. Значительные реформы естественным образом встречают мощное сопротивление. Модернизация останавливается. Но следующий виток реформ будет менее радикальным и будет восприниматься более благоприятно. Количество недовольных постепенно будет уменьшаться.
Модернизация в России началась с великих реформ Александра II. Можно сказать, что сейчас Россия прошла 50-60% модернизационного пути к нормальной рыночной экономике и демократии. Александр III в большей степени не развернул реформы своего отца, но подморозил политическую ситуацию в стране — однако о возврате к крепостному праву уже не могло быть и речи. Также позднее было немыслимо возвращение к сталинскому террору или плановой советской экономике.В данный момент Россия переживает стагнацию, которая обусловлена в первую очередь политическими причинами. Связанная с этим депрессия понятна. Мощную подавленность также испытывали многие жители гитлеровской Германии или послереволюционной Франции. Однако, в конечном итоге этим страном удалось провести успешные реформы. Теория модернизации предлагает заручиться оптимизмом и сосредоточится на делах, направленных на благо развития государства — будущее возможно.
Автор текста: Алексей Павперов