17 сентября в Золотом зале Европейского университета прошло выступление ректора ЕУСПб Олега Хархордина, презентовавшего новую главу своей книги «Синдром публичной немоты» («Прошлое и будущее русского публичного языка», глава из книги "Синдром публичной немоты": Прошлое и настоящее российского языка. / Ред. Н. Вахтин, Б.Фирсов, forthcoming). Олег обратил внимание слушателей на две проблемы российской публичной дискуссии.
Во-первых, это проблема отсутствия устоявшегося языкового регистра, в котором она должна была бы вестись: есть язык интенсивного личностного общения, используемый в ЖЖ или других социальных сетях или при личностном контакте, а есть язык-канцелярит, официозный язык, используемый властными структурами. Ключевой момент в том, что между этими двумя регистрами нет чего-то среднего, предназначенного для обсуждения каких-либо текущих проблем, например, в ТСЖ или на собрании членов гаражного кооператива.
Во-вторых, это отсутствие устоявшейся институционализированной процедуры, по которой проходят все общественные собрания - мы почему-то забываем, что при принятии коллегиального решение важен не только состав участников, но и сама процедура принятия решений.
Далее речь пошла о том, как устроены процедуры принятия решений во всем мире. Ярким примером послужила почти общеамериканская практика, предложенная майором Робертом после нескольких опытов очень неудачных собраний в 1876 году. Роберт переработал правила ведения дискуссий сената США от 1801 года и правила английского парламента, ориентируясь на менее изощренную публику. Изначально Роберт планировал свою книгу Robert's Rules of Order как эксперимент, изданный в тираже 4000 экземпляров за свой счет. Жизнь распорядилась иначе, и книга разошлась моментально. Благодаря огромному валу писем от читателей Роберт мог дорабатывать свой труд, и за свою жизнь издал 4 переработанных версии книги Robert's Rules of Order Newly Revised(RONR). Книга стала неким универсальным рецептом, выдержала 11 изданий, по последнему из которых сейчас проводят собрания от 2/3 до 3/4 всех американских ассоциаций.
Самые серьёзные отличия этой процедуры от той, к которой мы привыкли, заключаются в трёх моментах: 1. Председатель собрания не голосует, т.к. своим голосом он слишком сильно повлиял бы на общественное мнение (за исключением случаев, когда мнения разделяются поровну или когда в собрании участвует менее 12 человек). 2. Предложение любого из участников должно быть seconded, то есть подтверждено фразой «I second» любым другим участником для того, чтобы быть вынесенным на всеобщее обсуждение. Такое правило помогает избавиться от обсуждения изначально несостоятельных предложений.
3. Члены собрания не могут обращаться друг к другу напрямую – любой диалог происходит через председателя. Это позволяет избежать межличностных перепалок, ссор и драк. 4. У собрания есть возможность сменить председателя в случае нарушения им правил. Другой пример – Канада, где пользуются правилами Роберта, адаптированными юристом Мораном и переведенными на французский язык; более краткую версию того же самого приняла и ассоциация франкоязычных профсоюзов Канады. Дореволюционная Россия тоже обладала своими правилами проведения собраний в Государственной Думе, которые назывались «Наказ государственной Думы Муромцева-Острогорского» (1906 год), тоже являвшиеся адаптированными правилами ведения дискуссии в европейских парламентах. Эти правила имели много общего с RONR: например, был аналог правила «I second» и широкий ряд мер, которые председатель мог применять, чтобы призвать членов собрания к порядку, запрет межличностных перепалок и склок. Однако главным отличием от американского аналога была огромная власть председателя над ходом дискуссии. Более того, переложенная часть этих правил имела распространение в раннем СССР – этому и вообще устройству советских дискуссий посвящена значительная часть главы в книге «Синдром публичной немоты».
Далее Олег рассказал о двух попытках недавнего времени переложения RONR на русский язык, которые столкнулись с рядом сложностей, обусловленных первой проблемой, о которой велась речь в самом начале – с проблемой отсутствия в русском языке общепринятого регистра публичной дискуссии. Если использовать эмоционально окрашенный язык, то и дискуссия становится более эмоциональной, и RONR в какой-то степени теряет смысл. Однако, и в случае использования языка-канцелярита книга становится трудночитаемой и невостребованной для гражданского общества. Правила же Муромцева-Острогорского слишком сильно развязывают руки председателю.
Свою речь Олег закончил тем, что отсутствие формализованного порядка ведения дискуссий, равно как и языкового регистра для публичных собраний в России – серьёзная проблема, которая ждет решения в виде создания какого-то ещё, адаптированного под российские реалии, свода правил или переложения существующего хотя бы с тем, чтобы открыть возможность дискуссии на местном уровне. Кроме того, в ходе обсуждения были высказаны даже некоторые практические предложения, доходящие до идей адаптировать Наказ Муромцева-Острогорского к нуждам современной России или начать преподавать в ЕУ спецкурс по правилам Роберта.
Геннадий Яковлев