Новый русский стиль — тренд последних лет, проникающий в моду, архитектуру, дизайн интерьера, ювелирных изделий и музыку. Новое явление регулярно привлекает внимание СМИ, а на различных медиа-платформах можно отыскать множество материалов для вдохновения и создания образов в «русском стиле»: разнообразие орнаментов, фасонов и аксессуаров, отсылающих к знакомым мотивам, надолго останавливает внимание читателей.
Этот тренд не остается явлением лишь медийного пространства. На городских улицах все чаще можно заметить женщин в головных уборах, напоминающих силуэтом кокошник. Мужчины свободно приходят на работу в рубахах-косоворотках. Одежда с элементами традиционного костюма или намекающие на его фасон копии больше не ассоциируется с определенными увлечениями, такими как этномузыка, реконструкция исторической эпохи или русский фольклор. «Традиция», закрепляющая свои образы в том числе через одежду, становится частью городского стиля и, шире, образа жизни.
Что не так с понятием «новый русский стиль»?
Тем не менее, несмотря на кажущуюся очевидность, определение того, что именно представляет собой «русский стиль» и «традиция» может оказаться непростой задачей: какие именно дизайнеры могут быть причислены к данному направлению? Те, о ком пишут журналисты? Или же те, кто сами позиционируют себя как представителей этого стиля?
Иногда под «новым русским стилем» подразумеваются все современные дизайнеры из России, независимо от того, насколько их работы соответствуют пониманию «традиционного» — это особенно заметно на фоне активного роста российских брендов, стремящихся занять ниши иностранных производителей сегмента масс-маркета. Может ли помещение традиционного орнамента какого-либо региона России сразу же маркировать вещь как выполненную в «новом русском стиле»? Можно ли считать таким стилем воссоздание традиционного костюма? Или стилизацию ретро одежды с блошиных рынков? Наконец, про какие географические и исторические рамки идет речь в разговоре о «русской культуре» и «традиции»?
Существует ли «традиция» и «культурный код»?
Мы пообщались с российскими дизайнерами одежды, которые черпают вдохновение в традиционном костюме при создании своих коллекций. В разговоре о природе традиции и конкретных образах, наши собеседники неизменно ссылались на особый «культурный код» и даже «русское-народное ДНК»:
Русское ДНК — это не про потрогать руками, не вышивка, не материальное. Это закрытость в больших объемах ткани, уход в себя во время монотонных бесконечных движений. Ирина Воробьева, основательница ателье «Irina Vorobyeva»
Упоминание культурного кода позволяет дизайнерам отсылать к некому общему знанию, которое собирает в себе историю и искусство России. А ещё, пользуясь терминами социальной антропологии, культурно-специфическое и невыразимое, но что, по мнению дизайнеров, определенно считывается носителями культуры как «традиционное» и «аутентичное».
В социальных науках понятия «традиции» и «культурного кода» становятся проблематичными из-за разных возможностей их интерпретации и применения — для одних групп традиция будет предполагать под собой некоторую «изначальную» основу культуры и особое знание, которое доступно только носителям конкретной этнокультурной группы. Существуют даже мнения о том, что мы появляемся на свет с «врожденным» культурным кодом. Такие допущения не раз становились основной для националистических настроений и служили источником рассуждений о превосходстве той или иной культуры над всеми остальными. Неудивительно, что эксплуатируемые в политических целях термины «традиция» и «культурный код» перестали быть рабочими инструментами для социального анализа.
Современные исследователи придерживаются позиций социального научения и конструктивизма. Историки, социологи и антропологи предполагают, что изначальных «генетических» культурных кодов не существует — все традиции мы воспринимаем в результате социализации, и даже внутри одного культурного пространства эти традиции могут быть кардинально разными. В свою очередь, сами традиции также есть набор практик, возникший в конкретных исторических и социальных контекстах. Другими словами, любая традиция когда-то была придумана.
Историк Эрик Хобсбаум предложил идею изобретенной традиции как социального ответа на политический и идеологический кризис — сообщества ищут связь с прошлым, а также ощущение непрерывности и стабильности хотя бы в отдельных аспектах жизни. В переломные моменты истории, как правило, возникает целый ряд новых явлений, маскирующихся под прошлое — это могут быть праздники, отдельные исторические деятели, обнаруженные литературные и исторические памятники, свидетельствующие о «древней» истории народа. Одной из характеристик «изобретенных традиций» также является соединение старых и новых форм: чего-то очень знакомого, но при этом наполненного новыми смыслами. Можно говорить о том, что явление «нового русского стиля» в одежде также вписывается в определение «изобретенной традиции» на фоне существенных социальных и политических трансформаций современной России. Так, десятки специальных телеграм-каналов, сосредоточенных на подборках одежды и предметов интерьера в русском стиле, видеосюжеты, интерес к современной аранжировке народных песен — явления, которые стали заметны на фоне двойной изоляции в связи с пандемией и политическими обстоятельствами. Это и есть своеобразный ответ на множественные кризисы, заданные контекстом последних лет. Редактор информационного портала «Глазурь» Алина Разуваева говорит о внешних причинах, заставивших дизайнеров «замедлить» гонку за мировыми трендами в модной индустрии:
Переосмысление русского стиля произошло после небольшой паузы. Где-то в 2020 году я увидела, что подписки на разных дизайнеров стали похожи на один сплошной русский стиль. Поводом стала ситуация в стране, когда мы перенасытились навязанными стилистическими направлениями — американскими, европейскими, скандинавскими. Дизайнеры просто поняли, как наиболее тонко чувствующие люди, что пора замедлиться и посмотреть все-таки вглубь своих исторических корней. Попробовать показать миру именно нашу идентичность, что такое, кто такой русский человек сейчас, как он выглядит.
С точки зрения социальной антропологии следует говорить не о существовании некой «настоящей» традиции или «культурном коде», а скорее о наборе визуальных, текстовых, устных, музыкальных и других образах, повторяющихся из поколения в поколения, и воспринимающихся в обществе как единая и непрерывная традиция. Какие образы составляют этот ряд в восприятии современных дизайнеров?
Вдохновение: советские мультики, литургия и истлевший рушник
Творчество дизайнеров в их собственном восприятии оказывается тесно связанным с прошлым. Коллективная память укореняется для наших собеседников в нескольких исторических периодах.
Первый исторический период — Россия до периода реформ Петра I, которая становится вместилищем представлений о «славянской культуре» и обобщенной «Руси». Второй период – дореволюционная Россия, представленная в основном традициями крестьянского сословия, сохранившего, в отличие от привилегированных классов, большее локальное разнообразие костюма. Третий выделяемый дизайнерами период — начало XX века, период интенсивной урбанизации и формирования городской культуры, когда «деревенские» элементы одежды начинают появляться в городском контексте и даже становятся частью элитарной культуры:
Мне скорее ближе такие картинки, когда косоворотку сделали частью мундира, и когда Николай II носил ее как мундирную и более повседневную рубашку. Иван Гиря, основатель бренда «Соворотка»
Наконец, представления о традиции также опираются на период CCCР и 1990-х гг., который для многих дизайнеров является частью их осознанной жизни и отсылает к общей идее ностальгии, разделяемой на постсоветском пространстве:
Идея была объединить и традиционное, и что-то про ностальгию и СССР, и что-то, что рассказывает про регионы. Александра Орлова, создатель мультибрендового магазина российских производителей «Березка»
Причины разнообразия в представлениях о традиции кроются не только в связанных с кардинальными перестройками сменами эпох, но и в том, что для каждого дизайнера традиция основывается на личной истории и оказывается несводима к готовым шаблонам. Для кого-то традиция находит корни в любимых советских фильмах и мультиках:
Этот образ родного хорошо закладывается через мультики советские, когда Аленушка, она в этой рубахе. Да, эта рубаха изображена, сейчас я понимаю, не прямо как реплика. Но для ребенка, для которого важны образы яркие, даже это огромный вклад. Катерина Ильюшенко, конструктор одежды и создатель магазина авторских вещей «ДомКет»
Для других в самом общем виде традиция проступает сквозь воспоминания о каникулах в деревне у бабушки:
Это явно откуда-то из детства, может быть из деревни. В деревне я была часто. Но там такая немного полумертвая деревня, и все интересные артефакты скорее хранятся в сундуках. Мария Ланкина, основательница бренда одежды и аксессуаров «DeelWear»
Несмотря на в чем-то пересекающиеся рассуждения, культурный код и традиция в каждом случае имели свое уникальное значение для каждого из наших собеседников. Создание одежды в традиционном стиле для дизайнеров оказывается не принципиально политическим высказыванием, а личным переживанием, принимающим разные формы.
Распарывание традиции: фасон, орнамент, технология и(или) идея?
Почти все наши собеседники схожи во мнении, что традиционный костюм может и должен быть адаптирован к современности. Дизайнеры объясняют необходимость адаптации тем, что первоначально костюм создавался в рамках «иных представлений о мире». Элементы костюма отражали социальное положение и происхождение человека и приобретали символическую значимость в локальных традициях различных регионов страны. Однако в наше время, считают дизайнеры, с изменением взглядов на мир и утратой части контекстов, связанных с этой символикой, полностью восстановить такой костюм можно только для выставок в этнографических музеях или для выступлений фольклорных коллективов. Мода же представляет собой принципиально иной контекст, который отражает текущий момент и постоянно меняющуюся жизнь. В связи с этим, изменения традиционного костюма необходимы для его возрождения в современном мире.
Эта констатация принципиальной необходимости изменений и адаптации традиционного костюма выступает ключевым отличием дизайнеров от исследователей и историков костюма. Те, кто создают максимально «аутентичные» костюмы, на самом деле оказываются вне «нового русского стиля» — это реконструкторы, сотрудники музеев, артисты ансамблей или последователи новых религиозных движений, связанных с идеями «славянской» религии. Последовательное отстранение от «клюквы» и «ярморочности» — главное для дизайнеров при работе с традиционными образами:
Ярморочность — это светофор из нарядности и красности, ближе к клюкве. Иван Гиря, основатель бренда «Соворотка»
Русское, но не в лоб. Наталья Шевчук, основательница бренда современной русской одежды «Qблик»
Никто не хочет выглядеть как люди, сбежавшие с концерта народного танца. Скорее стиль кэжуал, что-то современное и что-то родное. Катерина Ильюшенко, конструктор одежды и создатель магазина авторских вещей «ДомКет»
Под «ярморочностью» подразумевается недопустимое для дизайнеров буквальное воспроизведение образов, которому они предпочитают глубокую рефлексию. Копирование традиционного костюма в мельчайших подробностях отрывает его от повседневности, помещая в категорию музейного экспоната. Это вызывает ощущение чужеродности и способствует экзотизации того, что должно считываться как «родное». Чтобы избежать подобного эффекта, дизайнеры сознательно включают личную историю в свои работы и как бы «распарывают» стереотипные представления о традиционном костюме. Они анализируют его до мельчайших деталей — ткани, символы, элементы, технологии и цвета. Предельное отстранение от целостности традиционного костюма позволяет избежать при его переносе в повседневную жизнь ощущения «клюквы».
Костюм начинает распадаться на отдельные составляющие, которые актуализируются дизайнерами в соответствии с их собственными задачами при обращении к традиции. Первым вариантом является обращение к традиционным фасонам. Так, бренд «Соворотка» основывает свою коллекцию на лекалах рубашки с косым воротом, которые, однако, были изменены для более удобной носки в повседневности. Косой ворот является узнаваемым и простым элементом, который, по мнению основателя бренда Ивана, моментально считывается как «традиционный». В остальном их изделия являются классическими повседневными рубашками в спокойной расцветке, которые можно надеть и в офис, и на встречу с друзьями. Основатель бренда Иван Гиря подчеркивает свой отказ от спора с «традицией»:
Мы не стараемся сделать, чтобы было традиционно. Традиционную рубашку ты не сделаешь так, чтоб люди ее захотели носить кроме как на ярмарку выходного дня. Мы не спорим с традицией, а сразу поднимаем руки вверх. Мы на этом поле не играем. Косоворотка должна выглядеть переосмыслено, иначе ее никто не будет носить.
Аналогичным образом рассуждает Наталья Шевчук, основательница бренда «Qблик», который также выпускает адаптированные варианты косовороток. Для нее задачей было «...сделать рубашки с косым воротом, чтоб в них можно было ходить на работу, с друзьями, на прогулки, ну то есть жить в XXI веке». Оказалось, что создание такой модели вызывает трудности даже с точки зрения конструкции костюма, так как требует отхода от классического ГОСТа рубашки с прямым воротом. Попытки полного сохранения кроя для основательницы бренда представляются бессмысленными, так как это сказывается на комфорте и возможности носить косоворотку в повседневности. Еще одной особенностью косовороток от бренда «Qблик» является использование современных материалов, которые облегчают уход за изделием:
Фишка в том, что мы берем то, что есть сейчас, современное, и добавляем туда истории, традиции небольшие элементы. Но делаем современную вещь.
Другим направлением переосмысления традиционного костюма является обращение к отдельным элементам, а не к конкретному предмету одежды или фасону. Для красноярского бренда «ДомКет» таким элементом является вышивка «славянского» орнамента или производных от него. Катерина, основательница бренда, в беседе заранее говорит о принципиальном разрыве с националистическими мотивами:
Я беру орнамент, по которому видно, что это русский орнамент, но он не кричит о том, что «мы русские, с нами Бог».
При этом речь не идет о полных репликах орнамента: по словам Катерины, она предпочитает современную вышивку крестом аутентичной бранной вышивке просто потому, что первая позволяет создать более нежный узор. Под сомнение ставится и сакральный аспект вышивки, который может акцентироваться в традиционном костюме, но, по мнению дизайнера, на самом деле не был осмыслен даже во времена активного ношения костюма:
Лет 10 назад я изучала это все, одухотворенное. Как иголочка из мира Яви в мир Нави... Это все, что было придумано недавно. Я не думаю, что женщина сто лет назад оперировала этими понятиями. Она просто вышивала без выпендрежа.
Катерина рассказывает и о том, что однажды пробовала сделать точную реплику костюма по книге «Русский народный костюм как художественно-конструкторский источник творчества», но поняла, что такое изделие хорошо смотрится на фотографии. А вот носить его в повседневной жизни или сочетать с материнством — невозможно.
Помимо отдельных элементов костюма дизайнеры также обращаются к воспроизводству технологий. В коллекции бренда «DeelWear» можно обнаружить изделия, выполненные в технике «мережка», «плетение», «вышивка», «лоскутное шитье». При этом перед создателем одежды стоит своеобразный вызов — какую форму придать той или иной технологии и как именно ее применить. В этом случае дизайнер позволяет себе настоящую творческую свободу, когда традиционные технологии соединяются с современным кроем и позволяют произвести новые изделия и смыслы. Помимо технологии, бренд использует для вдохновения отдельные предметы традиционного костюма — понева, фартук, запон. Мария Ланкина, основательница бренда «DeelWear», черпает вдохновение даже в элементах архитектуры. Белокаменная резьба церквей Владимиро-Суздальской традиции бережно переносится на ткань платков, воротников и других аксессуаров. Однако сами образы рождаются из соединения нескольких стилистических традиций, которые нельзя назвать однородными. Для Марии значимыми образами «культурного кода» становятся:
Конечно, это литургия, это очень красиво для меня. Это Билибин. Это Врубель. Это Параджанов. Это фольклор как таковой. Наверное, это самое важное.
Наконец, дизайнеры могут использовать не столько непосредственные визуальные образы традиционного костюма, сколько работать с идеей, стоящей за ними. Дизайнер Ирина Воробьева действует на основании собственного впечатления от традиции и использует ее как основу для новых смыслов. Ирина поделилась историей неожиданной находки истлевшего рушника в заброшенном деревенском доме, который она переосмыслила как важнейший элемент сшитой ею рубахи — в ней расстегнутые манжеты из рушника становятся символом снятых с женщины кандалов. Предмет традиционного быта становится для дизайнера способом сделать феминистское высказывание, нетипичное при разговоре о женском «народном» костюме.
Можно говорить о том, что несмотря на разные способы работы с традиционным костюмом (обращение к предмету одежды, её элементу или технологии), дизайнерами ведется глубокая работа со смыслами и визуальными образами, которая позволяет создавать не музейные экспонаты, а одежду в «новом русском стиле». Дизайнеры также сходятся во мнении, что в российской модной индустрии не распространена работа со смыслами того или иного предмета одежды; ими отмечается наличие множественных исторических разрывов из-за которых в повседневной жизни россиян не было «опыта сожительства» с традиционным костюмом. Однако дизайнеры также отмечают и существующий в последние годы запрос на идентичность и осмысление себя, на вещи, которые рассказывают особую историю.
Точки напряжения
Создание и продажа одежды в традиционном стиле зачастую экономически невыгодны. С одной стороны, спрос на такую продукцию есть, однако он не настолько велик, чтобы обеспечить своим создателям стабильный доход. С другой стороны, малый бизнес в любой сфере, особенно в сфере производства одежды, является проблематичным и требует значительных усилий и вложений. Для большинства наших собеседников их работа дизайнерами или руководителями маркетплейсов одежды в «русском» стиле не является основным источником дохода. Многие из них — успешные работники айти-сферы, учителя, продюсеры. По их признанию, работа в сфере производства одежды или аксессуаров является для них хобби, которое приносит удовольствие, а не доход. Другая группа дизайнеров и конструкторов одежды может позволить себе заниматься собственным брендом за счет доходов супруга или супруги.
Продажа одежды в традиционном стиле также связана с рядом трудностей, таких как ограниченный рынок сбыта, конкуренция со стороны крупных производителей и сложность в создании уникального и привлекательного для повседневной носки продукта. Кроме того, необходимо учитывать, что рынок традиционной одежды все ещё в большей степени ориентирован на узкий круг ценителей, а не на массового потребителя.
Дизайнеры при создании одежды в традиционном стиле сталкиваются и с многочисленными спорами о том, что именно является традицией. Многие люди требуют исторической точности и стремятся продемонстрировать свою экспертность в вопросе традиционного костюма:
Это обычное дело, да. 30% комментариев у нас «ВКонтакте» – это когда приходят и говорят: «А где пояс? Почему она такая короткая? А где ластовицы? Почему рукав с манжетами, а не широкий?». А еще любимое: «Почему вы женщин одеваете в мужскую одежду?». Таких вопросов хватает. В зависимости от тона комментария, мы иногда ничего не отвечаем. А иногда мы говорим: да, извините, мы не претендуем, что это косоворотка из XVIII века. Это ее переосмысленный вариант, у которого есть очевидное преимущество — его люди носят. А ту косоворотку — нет, не носят. Иван Гиря, основатель бренда «Соворотка»
Дизайнеры сталкиваются с необходимостью балансировать между различными требованиями и представлениями о том, какой должна быть традиционная одежда. Одна из причин того, почему современные российские дизайнеры аккуратно работают с идеями традиционного костюма, кроется в процессе его «сакрализации», то есть переводе костюма из предмета одежды конкретного исторического периода в статус особого объекта, который становится символом традиции как таковой. Любое вольное обращение с традицией — перешивание фасона, использование современных материалов, вольная интерпретация — нарушает не столько «историческую» точность, сколько целую систему смыслов и ценностей, связанную с идеями о народе, государстве и истории. Неудивительно, что в столь опасном поле разговоров о традиции дизайнеры действуют с особой осторожностью, предлагая своё переосмысление традиционного костюма.
И с рекламы иногда приходят такие «шикарные отзывы». В кавычках. Кто во что горазд. Кто-то очень переживает: как это, женщины в брюках! Да вы просто с ума сошли, ужас! <...> но у людей есть прямо такая связка: русская одежда — юбка в пол. Причем какая-нибудь такая бесформенная и очень большая. И, действительно, есть на эту тему укольчики такие, ай-яй-яй, да как вы можете… Даже писали, что нарядили… сделали из баб мужиков. Кто-то писал, что косоворотки — это вообще-то нам восточные племена навязали, это вообще рубашка смерти, вообще не русская рубашка. Наталья Шевчук, основательница бренда современной русской одежды «Qблик»
Вопрос к аудитории
Согласно результатам совместного исследования Федерации Креативных Индустрий и Института национальных проектов, среди трендов современной креативной экономики в России — глокальность и усиление интереса к национальным и локальным продуктам. В контексте того сегмента индустрии моды, который связан с переосмыслением традиционного костюма, эти тренды проявляют себя особенно ярко. Дизайнеры придают все большее значение локальным историям и обращаются к местным материалам и традициям при создании своих коллекций, уделяя особое внимание рефлексии культурного наследия и национальной идентичности.
В конечном итоге эти тенденции оказываются связаны не столько с национальной идей, политическим ответом на изоляцию, сколько с личной мотивацией дизайнеров понять что-то про себя и свое место в мире. В этом поиске собственной идентичности и преодолении разрывов в истории создание традиционного костюма становится средством обретения целостности. Таким образом, мода становится не только способом выражения культурной принадлежности, но и инструментом самопознания и самовыражения. Однако в контексте модной индустрии речь идет не только о создателях одежды, но и о ее потенциальных покупателях — тренд на глокальность должен быть осмыслен также и с точки зрения того, продолжит ли этот диалог аудитория.
Изображение: фотография с официального сайта ателье «Irina Vorobyeva» (http://atelier-irinavorobyeva.tilda.ws/)
Александра Мартыненко, младший научный сотрудник, Институт лингвистических исследований РАН
Ольга Лазарева, кандидат культурологии, ассоциированный научный сотрудник ЕУСПб