На прошлой неделе в Европейском университете состоялась презентации книги выпускницы факультета истории, кандидата исторических наук Татьяны Яковлевой «Торговля по правилам и без. Власть и торговцы в Енисейской губернии во второй половине XIX — начале XX вв». Во время встречи спикер дала интервью изданию Business FM Петербург. Кто же и как контролировал торговцев в столице?
Приводим текст интервью:
Максим Морозов: Вы говорите о торговцах, но в обиходе принято называть их «купцами». Как соотносятся эти понятия? Что понималось под «торговцами» в конце XIX — начале XX веков? Кем были эти люди, на основании каких правоустанавливающих документов работали?
Татьяна Яковлева: Торговцы не определялись законом как «торговцы». По закону были люди, получившие документы на право торговли той или иной гильдии или разряда. Торговцы — это и купцы, и мещане, и крестьяне — кто угодно: те, кто получал документы на право торговли. Они не обязательно переходили в гильдию.
Торговля на городских рынках или за пределами города очень часто была мелкой: маленькая лавочка или тот, кто занимался развозной или разносной торговлей, ездил по деревням или ходил по рынку и торговал. Хотя их тоже пытались регулировать, чтобы они стояли в определенных местах.
Максим Морозов: Что нужно было для того, чтобы начать торговлю?
Татьяна Яковлева: На взгляд государства, самое главное — взять документы на право торговли. Их можно было взять в любой момент, и требовалось возобновлять ежегодно. Как правило, возобновляли в конце года, например, в декабре. Либо в январе. Для тех, кто был в купечестве, это было особенно важно, потому что если человек не возобновлял документ, он больше не являлся купцом, а значит выходил из купеческого сословия. Но в то же время многие торговали и без документов.
Максим Морозов: Как на это смотрели контрольно-надзорные органы Российской империи? И, кстати, кто контролировал?
Татьяна Яковлева: Проверяющие были разные. Самое главное, что касается получения торговых документов, — это ежегодная генеральная поверка торговли и промыслов. В ее состав входили представители казенной палаты, городской управы и представители торговцев. Составляли списки всех людей, которые получили торговые документы. Они буквально день за днем ходили по всем лавкам, по всем магазинам, по всем торговым точкам города и смотрели, чтобы в наличии были все документы. Помимо самих свидетельств, нужно было еще взять билеты на помещения, складские помещения и так далее, чтобы это было в наличии, чтобы соответствовало роду проводимой торговли.
Максим Морозов: Что говорят документы, с которыми вы работали, — как в динамике усиливалось административное, контрольное давление на торговцев?
Татьяна Яковлева: Для этого периода характерно увеличение количества разных постановлений, регулирующих торговлю. Торговцам приходилось приспосабливаться. Я говорю о регулировании в таких сферах, как пространство торговли, время торговли, санитарное состояние торговых заведений. Здесь у торговцев были свои представления. Они сами знали, в какое время нужно торговать, где лучше встать, в каком санитарном состоянии поддерживать свое заведение для того, чтобы у него покупали. Поэтому когда появлялись новые нормы, то им приходилось приспосабливаться.
Когда появился обеденный перерыв, от торговцев стали требовать закрывать их лавки и магазины на обед. Связано это было с борьбой за восьмичасовой день, защитой прав рабочих — в нашем случае это торговые приказчики. По мысли законодателя появлялся обеденный перерыв, но на самом деле магазин или лавка продолжала работать, а ее владелец стоял у входа, приоткрывал дверь, зазывал покупателей, говорил: «Мы работаем, приходите к нам!». Соответственно, ни о каком отдыхе для приказчиков речи не шло.
Максим Морозов: Сколько было в конце XIX — начале XX веков контрольно-надзорных органов, чиновников из разных министерств и ведомств, которые контролировали торговца?
Татьяна Яковлева: Их было гораздо меньше. Интерес к торговцам имели чиновники казенной палаты. Это связано со сбором налогов с торговцев. И торговая депутация, которая осуществляла генеральную поверку торговли и промыслов. Наверное, еще санитарные врачи. Члены казенной палаты, городских дум и управ, а также санитарные врачи. Это самые главные регулирующие органы, которые на самом низовом уровне вмешивались так или иначе в торговлю и смотрели за тем, чтобы она осуществлялась правильно.
Плюс, еще был базарный смотритель на базаре. Он смотрел, чтобы все стояли на правильных местах. На базаре торговцы должны были стоять по определенным правилам. Разные виды товаров должны быть рядом: рыбный ряд, хлебный ряд, мясной ряд. Этим занимался базарный смотритель. Это достаточно одиозная фигура. Он, возможно, имел больше всего возможностей для злоупотреблений: в его власти было решить, «ты разложил на соседнее место или нет», «ты стал не туда», «ты здесь ходишь, не ходишь».
Допустим, человек решил продать старую посуду или что-то еще такое и пришел на базар. Он осуществляет торговлю, и с него могли потребовать документ. Торговец он или нет? Первый, кто мог это увидеть, был базарный смотритель. Соответственно, можно взять взятку или что-то еще. Или не взять. Вообще, история про взятки — сфера, о которой достаточно мало источников.
Максим Морозов: Это воспоминания, бытовые записки, дневниковые записи?
Татьяна Яковлева: Моя большая исследовательская удача — это следственное дело, в нем рассказывается о человеке, который брал взятки с питейных торговцев. Интересная история, потому что можно понять, как проходил процесс дачи взятки. Можно предположить, что взятку давали тут же: пришла депутация, им говорят: «Вот вам деньги, у меня нет нарушений». Но нет. Например, этот человек, который брал взятки, говорил: «Приходи ко мне после, побарить меня». Даже определенный язык использовался. И главное, что «после». Здесь важно, у кого оказывались документы, у кого оказывался журнал проведения генеральной поверки торговли, у кого оказывались составленные протоколы. Есть протокол, все в нем расписались, все формальности соблюдены. Но если они оказывались в руках у одного человека, если его «побарить», то он мог этот протокол порвать и выбросить, не дать ходу.
Максим Морозов: Тем не менее, видимо, попался человек, потому что появилось следственное дело.
Татьяна Яковлева: Да. И здесь интересно, почему это произошло. Возможно, он нарушил какие-то договоренности, потому что против него свидетельствовали сидельцы питейных заведений, принадлежащих нескольким купцам. И, возможно, существовала какая-то практика, что да, какую-то сумму платим, но он договоренность нарушил, и в результате появились эти свидетельские показания против него.
Максим Морозов: О чем говорят документы и воспоминания? Насколько серьезная была проверка условного «Роспотребнадзора» Российской империи, того самого санитарного врача, который приходил и проверял лавки и места для торговли? Насколько был регламентирован ход проверки? Поступали ли жалобы? Можно ли было оспорить штраф? Насколько все было четко прописано?
Татьяна Яковлева: Как правило, вся эта информация возникает в делопроизводственной документации. Если мы говорим о санитарных вопросах, то здесь главным образом оптика идет именно через взгляд санитарного врача. Торговцев по большей части не волновало санитарное состояние их заведений, но это волновало санитарного врача. И поэтому он вел активную деятельность, объяснял торговцам, что у них не так, как это изменить и так далее. Все документы, по сути дела, — это его документы.
Приходила торговая депутация, она начинала смотреть. Естественно, самое главное — наличие документов, а дальше уже возможны варианты, потому что бывали разные указания сверху о том, что в этом году нужно один вопрос лучше проконтролировать: «Давайте это проверим», а в другой что-то другое. Фиксировались замеченные нарушения, составлялись протоколы.
Существовали особые инструкции, но они не о генеральной поверке торговли, они главным образом тоже связаны с санитарными требованиями. Как раз там описывалось все, что нужно было проверить. Важно, что перечисляли не нарушения (потому что нарушений могло быть очень много, и все их не перечислишь, можно было что-то новое изобрести), а описывалось правильное поведение, правильная организация торговли: чистота, свежий воздух. Описывалось правильное ожидаемое поведение, а не нарушения. Можно ли было оспорить? Да, можно было пожаловаться, и торговцы это делали. И здесь торговцы демонстрировали знание закона: обвиняли проверяющего в том, что он совершал неправильные действия, и требовали компенсировать убытки, возникшие из того, что лавка стояла закрытой. Другое дело, что эти жалобы чаще всего не удовлетворялись.
Максим Морозов: Санитарный врач — это была специально созданная служба? Кому он ведомственно подчинялся?
Татьяна Яковлева: Он подчинялся городу. Санитарный врач должен был следить за чистотой города в целом. Торговля не являлась главным его интересом. Он также ходил по дворам обычных горожан, пытался до них достучаться, следил за чистой. Ему нелегко было все это осуществлять. Потому что это была, возможно, не самая уважаемая должность. Горожане не спешили его слушаться. Если, допустим, было запрещено сбрасывать навоз в каком-то месте, в котором привыкли, то пока стоит помощник санитарного врача, горожане говорят: «Ладно, не будем туда вывозить». А нет его — выбросят именно здесь, на этом месте.
Максим Морозов: Про самоорганизацию хотел бы у вас еще спросить, раз такие параллели с сегодняшним днем. Сейчас много разных профильных ассоциаций, предприниматели, занимающиеся определенными видами деятельности, объединяются в союзы. Была ли попытка купцов, торговцев самоорганизоваться, чтобы лоббировать свои интересы наверху, чтобы защищаться, чтобы вырабатывать стандарты поведения, стандарты работы?
Татьяна Яковлева: В целом, если говорить об общероссийском уровне, были организации торговцев и промышленников. Но на низовом уровне торговцы, как правило, объединялись, если это затрагивало интересы всех. Допустим, когда они арендовали лавки, то нужно было подписать особые кондиции, условия аренды этих лавок. Если появлялись требования, которые не устраивали их всех, которые усложняли их жизнь, тогда торговцы могли объединиться и пытаться отстоять свои интересы: «Мы не будем брать эти лавки на таких условиях». Но были и те, кого это устраивало, те, кто был готов отойти от основной массы и заключить договор с городом на этих условиях.
Максим Морозов: Получается, каждый был сам за себя?
Татьяна Яковлева: По большей части да.
Максим Морозов: Как губернская и уездная бюрократия относилась к торговцам в широком смысле и к купцам? Они воспринимали их как жуликов? Они воспринимали их как уважаемых людей? Как тех людей, на которых можно опереться? Мы знаем, что уже начинается революционное движение. В восприятии местной бюрократии, местной чиновничьей элиты они кто?
Татьяна Яковлева: С одной стороны, крупные купцы могли быть опорой. Относились ли к ним, как к жуликам? В каких-то вопросах — возможно. Но это не повсеместно, потому что все равно купец — достаточно уважаемый человек. В каких-то ситуациях уважаемый человек, владеющий домом, как правило, в городе, возможно, заседающий в городской думе, решающий вопросы в городе. Но в то же время в целом традиционное отношение к торговцам как к обманщикам, которые обвешивают, хитрят и так далее.
Максим Морозов: Учитывая их материальный ресурс, местные власти использовали их в качестве благотворителей? На благо уезда, губернии, города?
Татьяна Яковлева: Конечно, финансы купцов в этой сфере использовались. Сибирские купцы (об этом много исследований) — это крупные благотворители, те, кто создавал школы и университеты, кто спонсировал освоение северных территорий. Потому что освоение шло за счет торговли, но там другой вид — пушная торговля. Если говорить про Красноярск, это и Енисей, и пароходы. В этом тоже можно было опереться на купечество. Это важная сила, и как раз в тех сферах, для которых, может быть, государство не всегда находило средства. Здесь как раз купечество, купеческие жены как крупные благотворители были важной опорой для местной власти.
Оригинал материала доступен на Business FM.