Социолог, научный сотрудник Институт проблем правоприменения Европейского университета, эксперт проекта Комитета гражданских инициатив Открытая полиция Алексей Кнорре рассказал «Огоньку» о том, какие сомнения возникают при знакомстве с особенностями отечественной борьбы с наркотиками. Интервью "27 оправдательных приговоров на 90 тысяч дел" вышло на портале "КомменсантЪ Огонёк" 17 июня 2019 года.
"27 оправдательных приговоров на 90 тысяч дел".
Социологический взгляд на статистику наркопреступлений.
«Кейс Ивана Голунова» стал наглядной иллюстрацией того, насколько опасный инструмент оказался в руках недобросовестных правоохранителей. По данным ФСИН, минимум четверть всех российских заключенных осуждены по статьям, связанным с незаконным оборотом наркотиков, но теперь появился серьезный повод усомниться: можно ли доверять обвинившему их следствию? Все ли безупречно в доказательной базе? На законных ли основаниях эти люди осуждены?
— Начнем со статистики. Сколько людей у нас осуждены по статьям, связанным с наркотиками?
— Смотрите: сейчас у нас в тюрьмах и исправительных колониях находится 552 188 человек. Из них по статьям, связанным с наркотиками, отбывают наказание 138 260. Это очень много — 25 процентов. Но еще более жуткая картина всплывает, если вникнуть в детали: среди осужденных женщин у нас 32 процента отбывают наказания по преступлениям, связанным с наркотиками.
— И какого рода преступления?
— Подавляющее большинство сидит за хранение наркотиков. То есть в распространении люди не участвовали, сверхприбылей на наркотрафике не делали. Проще говоря, за решетку попадают в основном мелкие потребители наркотиков — так устроено законодательство.
— Можно чуть подробнее?
— Объясню. У нас законом установлено, что за хранение наркотических веществ можно получить реальные сроки, если речь идет о конкретных объемах: значительном (до 3 лет), крупном (от 3 до 10 лет) и особо крупном (от 10 до 20 лет). Для каждого наркотического вещества это разные количественные показатели, но в целом очень низкие. Например, значительный вес — это 6 граммов марихуаны, 2 грамма гашиша, 500 мг героина. Что недалеко от того, что можно назвать разовой дозой. При заточенности на «палочную отчетность» правоохранительной системы — просто райские условия для борцов с «социальным негативом»: спрашивают ведь не за конфискованные объемы наркотиков и премии дают не за разоблаченные наркосети, а по числу выявленных эпизодов. Вот потребители в итоге в основном и садятся.
По статистическим данным мы это видим: доминирующая часть обвинений по наркостатьям — за хранение наркотиков, то есть без цели сбыта. Тех, кто обвиняется в сбыте,— в несколько раз меньше. Но и по этой статье свои «примочки»: у нас, например, по ней могут проходить те, кто распространением не занимается, но, скажем, поделился дозой (этого достаточно: в России любое отчуждение является сбытом). Еще массово отправляются в тюрьму мелкие распространители и самое низшее звено — закладчики или, как их называют, кладмены (как правило, совсем молодые люди, часто студенты). Попавшись, они получают от 10 до 20 лет лишения свободы. Влияет ли такая суровость на доступность наркотиков и уровень их потребления? Ничуть. Сейчас наркотики, как еду, можно в интернете заказать.
— Полиция вроде бы борется за то, чтобы преступность снижалась. Почему же показатели по наркоделам повышаются ежемесячно?
— Они повышаются, так как есть такое понятие, как аналогичный показатель прошлого года или аналогичный показатель прошлого отчетного периода: если вы в прошлом году раскрыли 50 дел, в следующем году нужно раскрыть больше, чем 50. Поэтому цифры и растут: если вы раскрыли меньше, чем 50, значит, вы хуже работали. Такая бюрократическая логика у нашей правоохранительной системы. И еще существенный нюанс: в правоохранительной отчетности особенно приветствуется раскрытие тяжких и особо тяжких преступлений, а именно наркосюжеты такой «привес» и дают (тяжким считается как раз такое дело, как у Ивана Голунова,— покушение на сбыт в крупном размере).
Поскольку уровень требования следствия и прокуроров к доказательной базе хранения и сбыта наркотиков ощутимо низкий, борцов «за палки» мало что связывает, да тут и работать почти не надо. Обнаружили наркотики и весы — делается вывод о том, что человек — закладчик, его обвиняют в приготовлении и сбыте. Как Ивана. Или, например, наркотическое средство было не в одном пакетике, а в нескольких — все, раскрыто особо тяжкое преступление — покушение на сбыт наркотиков в крупном размере. Суды такие «доказательства» принимают и не считают их недопустимыми, не оправдывают людей даже при наличии большого количества нестыковок. В прошлом году, например, из больше чем 90 тысяч дел по наркотических статьям было всего 27 (!) оправдательных приговоров.
— Вы проводили исследование, где говорилось, что собранная статистика по весу изъятых наркотических веществ позволяет сделать вывод о массовых фальсификациях со стороны полиции.
— Генеральная прокуратура предоставила нам статистику по 535 тысячам преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотиков, за 2013–2014 годы. Мы изучили вес изъятых по этим делам наркотиков (это те наркотики, которые прошли лабораторную экспертизу, тестирование, взвешивание) и составили три графика — по марихуане, гашишу и героину. И на этих графиках мы видим: самые распространенные по массе изъятия — это ровно или чуть выше минимальной необходимой массы для возбуждения уголовного дела.
График с героином — это серьезное, на наш взгляд, свидетельство манипуляций правоохранительных органов с наркотическими веществами. Поясню. Значительный размер для героина — 0,5 грамма, крупный размер — 2,5 грамма. И вот мы видим, что полиция чаще всего изымает чуть больше 2,5 грамма — ровно то, что нужно для квалифицирования преступления как «хранение в крупном размере». Это от 3 до 10 лет. Получается, люди, которые попались,— идиоты и специально имеют при себе ровно столько героина или столько смеси, которая содержит героин (в России смесь приравнивается к активному веществу, 5 граммов порошка, в котором 400 мг героина, считаются 5 граммами героина), чтобы их закрыли на 10 лет. А чуть меньше, чтобы не было такого сурового срока, они не носят. Вам верится в такое объяснение? Вот и нам не очень. Есть, правда, версия о том, что так устроена фасовка теми, кто продает наркотик. Но после сказанного, согласитесь, она не кажется сильно убедительной. Так что остается единственное предположение: похоже, происходит какая-то манипуляция с массой со стороны правоохранительных органов.
— Есть ли какая-то статистика привлечения к ответственности сотрудников правоохранительных органов за фальсификацию дел по наркостатьям?
— Официальной — нет. Мы занимались контент-анализом СМИ и собирали публикации за последние 5 лет, которые говорят о том, что сотрудник правоохранительных органов был задержан, арестован или осужден за фальсификацию, связанную с наркотиками. Набрали примерно 500 случаев. Из них около 100 были связаны с тем, что сотрудник полиции подбрасывал наркотики и его за это осудили. На самом деле таких историй гораздо больше, чем попало в средства массовой информации. Но чтобы такое преступление стало достоянием гласности, человек, которому подбросили наркотики, должен успеть прийти в прокуратуру или Следственный комитет, написать заявление. Если его поместили под арест, у него мало возможностей бороться за свои права.
Беседовала Наталия Нехлебова.
Фото: Евгений Фельдман.