ОБ ИСТОРИИ БЛОКАДЫ ЛЕНИНГРАДА

ПОЛИТ.РУ: 18 марта 2017. Автор текста: Максим Руссо. Фото: Юлия Радиловская.

Никита Андреевич Ломагин: Об истории блокады Ленинграда.

17 марта в проекте «Публичные лекции "Полит.ру"» в рамках совместного с Европейским университетом в Санкт-Петербурге цикла выступил профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге, доктор исторических наук Никита Андреевич Ломагин.

Блокада Ленинграда стала одним из самых трагичных столкновений Второй мировой войны. Ни один из городов мира не понес за столь короткий промежуток времени таких значительных жертв. История блокады повлияла на послевоенное развитие международного гуманитарного права, в частности на попытки запрета использования голода как средства ведения войны в документах Женевских конвенций 1949 года и дополнительных протоколов к ним 1977 года. События ленинградской блокады до сих пор оказывают влияние и на мироощущение жителей города и всей России.

Многие события ленинградской блокады широко известны, но, по словам Никиты Ломагина, в ее истории остается еще много недостаточно изученных сюжетов. Работа историков, исследовавших блокаду, в СССР долгое время была затруднена. Первой причиной этого было «ленинградское дело» (1949 – 1952), в ходе которого были осуждены многие партийные и государственные руководители послевоенного Ленинграда, а также все высшие партийные работники, которые после войны были переведены из Ленинграда в Москву. В связи с ленинградским делом, например, в 1949 году был закрыт для посещения, а в 1953 году вовсе ликвидирован Музей обороны Ленинграда, так как его экспозиция была названа антипартийной и «извращающей ход исторических событий» (вновь открыт лишь 1989 году). В результате первая монография, посвященная блокаде, была выпущена лишь в 1959 году. Часть тем, касавшихся жизни блокадного города и действий властей, оставалась запретными для исследователей до конца 1980-х годов.

{gallery}news/2017/03_17-4{/gallery}

Взятие Ленинграда было одной из важнейших целей плана «Барбаросса». Выполнив эту задачу, немецкие войска смогли бы серьезно подорвать промышленный потенциал противника (в Ленинграде было сконцентрировано 10 % военной промышленности СССР), обеспечить полный контроль над Балтийским морем и безопасное снабжение своих войск, а также создать плацдарм для наступления на Москву, которую предполагалось захватить только после Ленинграда. На захват Ленинграда по плану отводилось шесть недель.

Но в конце августа 1941 года немецкое командование пересмотрело свои планы. От штурма города отказались, перейдя к тактике блокады, бомбардировок и артобстрелов. Причин этого было несколько. Во-первых, немецкие войска понесли в боях лета 1941 года слишком сильные потери, в группе армий «Север» было убито более трети всех унтер-офицеров. Во-вторых, для дальнейшего наступления и взятия города не хватало ресурсов. В-третьих, сработал фактор времени: начиналась осенняя распутица, дороги становились непригодными для передвижения военной техники. К тому же опыт ведения боевых действий в крупных городах к этому времени уже показал, что на городских улицах немецкая армия теряет свой основной козырь – мобильные танковые группы. Танки становятся слишком уязвимыми.

Новая стратегия предусматривала удары с воздуха и использование артиллерии, а главное – полную блокаду города. В приказах по войскам говорилось, что любые попытки вырваться из города должны пресекаться огнем, капитуляцию осажденных принимать запрещалось. Эти приказы зачитывались перед строем воинских частей, немецких солдат инструктировали, что заградительный огонь, а в случае прорыва через него – и огонь на поражение следует открывать, не взирая на то, кто пытается покинуть город: гражданские лица, женщины, дети. Обсуждая перспективы того, что русские могут сами сдаться, немецкое командование признавало, что не имеет возможностей прокормить население города.

Для советского же командования сдача Ленинграда была недопустима по нескольким причинам. Помимо важного символического значения города надо учитывать, что осажденный Ленинград сковывал группировку немецких войск численностью более 300 тысяч человек. Если бы город пал осенью 1941 года, эти войска могли бы решить судьбу битвы за Москву в пользу Германии. Важным было и то, что удерживание Ленинграда помогало защитить железную дорогу из Мурманска, по которой проходило две трети поставок по ленд-лизу.

Коснулся в лекции Никита Ломагин и вопроса о том, каковы были причины голода в Ленинграде и все ли было сделано для того, чтобы снабжение города продовольствием было организовано эффективней. По словам историка, трагедия блокадного Ленинграда была предопределена тем, как проходило в СССР снабжение больших городов. В городе не было крупных продовольственных баз, он снабжался фактически с колес. Запас продуктов в Ленинграде составлял от 15 до 40 дней, то есть любое нарушение регулярного снабжения неминуемо вело к скорому голоду. Не были учтены уроки финской войны, когда населения Ленинграда за несколько первых дней после начала боевых действий скупило практически все продаваемые продукты, и торговлю в городе еще долго не могли наладить.

Так произошло и в 1941 году. Те, у кого имелись деньги и возможность покупать, сумели сделать запасы и оказались более подготовленными к блокаде. Фактически резерв продовольствия был, но он находился не в руках государства, а у частных лиц. Порою запасенные населением продукты оказывались неиспользованными, так как их владельцы были эвакуированы из Ленинграда (при эвакуации можно было взять с собой не более 20 килограммов груза), а их запасы оставались в опустевших квартирах.

Также нехватка продовольствия в блокадном Ленинграде усилилась вследствие серьезных проблем в их доставке и распределении. По словам Никиты Ломагина, в Ленинград были отправлены значительные продовольственные ресурсы, но главная проблема была в том, что они не полностью доходили до торговой сети. Если бы все, что предназначалось для Ленинграда, доставлялось полностью, такого голода бы не было. Но в реальности было много хищений, с которыми органы внутренних дел не могли справиться. До 70 % дел, связанных с хищениями продовольствия оставались нерасследованными, так как ими просто некому было заниматься. Личного состава милиции на это не хватало.

Сыграло свою роль и то, что, по крайней мере в начале блокады, НКВД был в первую очередь ориентирован на борьбу с «пятой колонной», расследование антисоветской деятельности в ущерб другим направлениям работы. Экономический отдел ленинградском управлении был самым маленьким по числу сотрудников, а контролем за распределением продовольствия в нем занимались всего пять офицеров плюс по одному человеку в каждом из шестнадцати районов города. Весной 1942 года было проведено перераспределение личного состава и проблеме хищений продовольствия стало уделяться больше внимания.

Слишком поздно было проведено прикрепление людей к магазинам по месту жительства. В первые два с половиной месяца блокады ленинградцы вынуждены были искать по всему городу место, где они могли бы отоварить свои продуктовые карточки. Интересно, что это было сделано по предложению снизу: об этом просили жители города в обращениях к властям.

Уже в ходе блокады был осуществлен еще ряд мер для улучшения ситуации. Городские власти смогли оптимизировать систему распределения продуктов, сократив в ней число промежуточных звеньев. Во многих случаях жители города были прикреплены уже не к магазинам, а к специально организованным столовым. Часть столовых были созданы прямо на предприятиях.

Помимо всем известной Дороги жизни на Ладожском озере ленинградцы проложили по дну топливный трубопровод. Линия длиной 25 километров была создана всего за тридцать с небольшим дней. Топливопровод начал работать летом 1942 года и позволил освободить баржи на Ладожском озере для других грузов. С августа по ноябрь 1942 года силами Ладожской флотилии тоже по дну озера была проложена и линия электроснабжения от Волховской ГЭС.

Транскрипт лекции:

17 марта в Тургеневской библиотеке в Москве состоялась выступил с лекцией профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге, доктор исторических наук Никита Андреевич Ломагин. Тема лекции – «Блокада известная и неизвестная».
Борис Долгин: Добрый вечер, уважаемые коллеги, мы начинаем очередную лекцию цикла «Публичные лекции Полит.ру», а говоря конкретнее, большого цикла, который мы очень рады делать совместно с Европейским университетом в Санкт-Петербурге — одним из ведущих образовательных, исследовательских и экспертных учреждений России в области социально-гуманитарных дисциплин. Наш сегодняшний лектор — Никита Ломагин. Мы будем говорить о блокадном Ленинграде. Это имя уже звучало в нашем цикле от Сергея Ярова, который в своей лекции о повседневной жизни блокадного Ленинграда сказал о замечательной книге Никиты Ломагина «Неизвестная блокада». Сегодня мы имеем возможность услышать непосредственно Никиту Андреевича. Наш регламент: в начале лекционная часть, потом можно будет задавать вопросы. Если совсем уж нужно что-то уточнить, можно спросить об этом в первой части, но лучше потом, чтобы не сбить лекцию с ее пути. И еще просьба отключить звук своих разнообразных устройств. Пожалуйста, Никита Андреевич.
Никита Ломагин: Уважаемые коллеги, уважаемые организаторы, для меня большая честь быть здесь, выступать перед вами. Наверное, я так не волновался с момента защиты своей докторской диссертации, более 10 лет назад, в Институте истории, когда защищал работу на тему политического контроля в период блокады Ленинграда. Эта тематика и проблематика вызывала и вызывает серьезную дискуссию. Но прежде чем говорить о том, о чем я собирался говорить, об известном и неизвестном, я должен сказать, откуда я знаю то, о чем я буду говорить, каким образом то знание или те вещи, которые мы будем сегодня с вами обсуждать, стали мне доступными, и с какой стороны я подошел к блокаде как историк.
Я из семьи блокадников. Моя мама и бабушка пережили блокаду и относятся к категории тех людей, в отношении которых случилось чудо. Бабушка с тремя детьми и со своей свекровью смогла пережить блокаду. И в конце марта, буквально в эти дни в 1942 году эвакуировалась из Ленинграда одной из последних машин, которая могла пройти по тонкому ладожскому льду. Я хочу сразу сказать, что бабушка не очень много и охотно говорила про блокаду. Говорила она со мной достаточно серьезно только тогда, когда я собрался защищать первую диссертацию. Первая диссертация моя была посвящена немецкой пропаганде и борьбе с ней во время битвы за Ленинград. Она была для служебного пользования.
Я считал себя исключительно осведомленным человеком, поскольку работал в разных архивах и с разными формами допуска, и думал, что может бабушка моя сказать по поводу того, что у меня было в этой диссертации написано. В то время, когда я защищался (это был 1989 год), естественно никаких компьютеров не было. У меня был огромный рулон, который был склеен. Поскольку этот рулон иногда выкатывался в коридор, бабушка о него запиналась, и в какой-то момент она порвала и посмотрела, что же я там пишу. В частности, там шла речь о том, что в западной историографии злопыхатели пишут о каннибализме, которого на самом деле, как наша отечественная историография говорила, в Ленинграде не было и быть не могло. Традиционное представление о блокаде, которое сложилось к середине 1980-х годов, состояло в том, что умное, ответственное и компетентное советское руководство сделало все возможное для того, чтобы Ленинград отстоять, и ленинградцы все как один готовы были бороться, умереть и принести себя в жертву для того, чтобы город выстоял. И бабушка в этом момент сказала, что, если я хочу, она может рассказать, как было на самом деле.
Это столкновение с человеком оттуда, из того времени и человеком, который изучает историю по источникам, случилось. И на многие темы, по которым у меня были вопросы, бабушка мне дала ответ. Она рассказала мне о том, как она не пускала мою маму осенью в хлебные лавки для отоваривания карточек, потому что боялась, что она не вернется. Она рассказывала про своего старшего сына, которому во время войны было 10 лет, и он отказывался охотиться на кошек. Он отказывался и говорил, что еще успеет. Когда он собрался, кошек уже не было. Она рассказывала, что ее саму чуть не заманили в один из подвалов и так далее. Она рассказала о том, о чем мы никогда не пытались рассуждать.
Это такое частное отступление, оно довольно важно, поскольку написание любой истории или рассуждение о том, что происходило, связано с двумя измерениями источников. Источниками официальными, намеренными, которые создавались определенными институтами в определенное время и в определенных целях. У каждого института, будь то Партия, Государственный комитет обороны, Совнарком, Ленинградский городской комитет партии, орган НКВД и так далее была определенная установка на то, что нужно отражать в своих источниках, исходя из распределения функций, которые существовали в то время. Другой тип источников — это источники личного происхождения. Это дневники, письма, это воспоминания, которые собирались уже после войны. Они позволяют на примере конкретных людей посмотреть на то, что же было на самом деле, как конкретные люди в рамках семей оценивали происходившее с ними, и какую оценку они давали наиболее важным и спорным вопросам.
Как я уже сказал, мне довелось поработать практически во всех архивах, в которых отложились материалы по блокаде. Это военные архивы: Центральный архив Министерства обороны, Центральный архив военно-морского флота, это Центральный партийный архив, который недалеко здесь на Тверской находится, это Ленинградский партийный архив, архив управления ФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области, архив Черчилля в Кембридже, поскольку и для англичан судьба Ленинграда имела определенное значение. Англичане были заинтересованы в том, чтобы немцам ни в коем случае не достался Краснознаменный Балтийский флот, и Черчилль предлагал 5 сентября Сталину затопить флот, обещая после войны компенсацию. Это материалы немецких органов военных, политической разведки и военной разведки, которые я нашел здесь недалеко в бывшем Особом архиве в Москве и в Национальном архиве США в Мэриленде. Документов очень много, которыми мы располагаем.
Есть общеизвестная канва о том, что такая битва была, что в ходе этой битвы Ленинград выстоял, впоследствии он стал Городом-героем, символом мужества, что ленинградский кейс рассматривался в Нюрнберге во время суда над главными военными преступниками, а после войны значительная часть выходцев из Ленинграда перебралась в Москву, заняв высокие посты, пострадав в ходе ленинградского дела. Это общая канва, которая известна и которая доминирует в литературе. Но я склонен утверждать, что многие сюжеты, связанные с блокадой, до сих пор недостаточно изучены, и недостаточно они изучены в том числе потому, что ленинградскую тематику начали изучать довольно поздно. Из-за упомянутого мной ленинградского дела, из-за репрессий в отношении ленинградских руководителей, из-за того, что фактически было наложено табу на изучение блокады Ленинграда. Как это ни парадоксально, первая монография, посвященная блокаде Ленинграда, вышла в Москве в 1959 году, то есть 14 лет спустя. К этому времени все основные свидетели организации обороны города уже были репрессированы. И сложилась такая ситуация, что единственным человеком, который интервьюировал некоторых из этих людей, включая Кузнецова, Попкова, других ленинградских руководителей, был иностранный корреспондент Гаррисон Солсбери, который издал свой бестселлер «900 дней». Единственный человек, который мог спросить о том, что же было на самом деле, как принимались управленческие решения и что происходило с городом, со снабжением, с попытками прорыва блокады осенью 1941 года, почему эти попытки не увенчались успехом. Несмотря на то, что эта монография появилась в 1959 году, большого интереса за пределами самого Ленинграда не было, и все исследования в основном концентрировались в ленинградском отделении Института истории и в Партийном архиве.
Многие темы, связанные с блокадой, фактически были табуированы. Одна из самых важных тем, возможно, она вам известна, это сколько же погибло людей в период блокады Ленинграда. Была каноническая цифра, которая была представлена в ходе слушаний в Нюрнбергском процессе, и отход от этой цифры, по мнению одного из авторитетных представителей советской элиты, который во время войны являлся уполномоченным ГКО по вопросам снабжения в Ленинграде, Дмитрия Павлова состояла в том, что эту цифру ни в коем случае пересматривать нельзя. Если ты пересмотришь что-то, связанное с Нюрнбергским процессом, может начаться цепная реакция, и все другие решения тоже можно будет каким-то образом оспорить. Поэтому основные баталии в исторической науке и литературе с середины 1960-х годов разворачивались вокруг того, сколько же людей погибло.
Ленинградские историки — ныне покойный Валентин Михайлович Ковальчук и здравствующий Геннадий Леонтьевич Соболев — аргументировано доказывали, что количество погибших существенно превышает цифру 630 тысяч, как минимум 800 тысяч, и они приводили свои аргументы. В результате долгой борьбы Павлову удалось незыблемость этой позиции отстоять, и только уже в постперестроечное время цифра 800 тысяч погибших в Ленинграде стала приниматься и восприниматься всеми. Но для меня, как для человека, которому, как я уже упомянул, важно и такое личное измерение блокады, наиболее важным является вопрос о том, как более чем миллиону ленинградцев удалось выжить.
Мы можем считать, и мы можем задавать себе вопрос, сколько погибло, приводя разные способы оценки, но вопрос о том, как удалось выжить, не менее важен. Какие были стратегии выживания, если мы верим официальной трактовке блокады, что в результате пяти сокращений норм выдачи продовольствия 20-го ноября нижним пределом выдачи норм хлеба для иждивенцев было 125 грамм. Позже, уже в декабре нормы повысились, но, как свидетельствуют материалы Управления НКВД по Ленинграду и Ленинградской области, до марта 1942 года полностью даже эти мизерные нормы не отоваривались. Это значит, что население Ленинграда должно было выживать на ресурсы, которых было существенно меньше, нежели то, что должно было предоставить государство. Вопрос в том, как это возможно? Как возможно выжить, если мы с вами все-таки исходим из того, что одной силой духа три месяца не продержаться? То есть возникает целый комплекс вопросов о том, что происходило с населением.
Мы можем предполагать, что были какие-то альтернативные источники снабжения, можем думать о том, что часть населения имела или сделала какие-то запасы. Вот в этом направлении развивались мои исследования в последние 3-4 года, после того, как я отошел от исключительно проблематики политического контроля и изменения настроений блокированного Ленинграда. Это уже можно было сделать в 1990-е годы, после того, как у нас произошла архивная революция, была снята цензура и появилось достаточно большое количество книг. Эти книги я показываю, они опубликованы на немецком языке, немцы ввели в научный оборот колоссальное количество источников, признали, что то, что они делали в отношении Ленинграда, было геноцидом.
Наиболее значимые работы, представленные здесь, — это работы социологов и историков из Университета Билефельда. Последняя работа — большой том «Преступления Вермахта», где ленинградский кейс выделен в качестве отдельного, где приведены факсимиле основных документов, свидетельствующих о том, что нацисты не предполагали принимать капитуляцию, речь шла о борьбе на уничтожение.
На этом слайде представлена книга Jörg Ganzenmüller «Das belagerte Leningrad 1941-1944. Die Stadt in den Strategien von Angreifern und Verteidigern» о стратегиях наступающих и обороняющихся сторон, и о том, почему борьба за Ленинград привела к таким жертвам. Из англоязычной литературы работ не очень много, потому что доступ к источникам западных авторов был до недавнего времени закрыт. Кстати говоря, интересная вещь, почему я без большого оптимизма смотрю на будущее разработки ленинградской проблематики. Наши архивы стали закрываться, и то, что было доступно даже западным историкам, Ричарду Бидлаку, одному из моих соавторов по книге, которую мы издали в Йельском университете, с документами мы работали в начале 1990-х годов, сейчас эти документы опять передаются на особое хранение, и это вызывает серьезную озабоченность.
Итак, зачем изучать историю блокады и чем она интересна для широкого круга историков, не обязательно специалистов? Во-первых, на мой взгляд, это одна из самых трагичных страниц, и это самая продолжительная битва Второй мировой войны. Не потому, что я стараюсь продвигать идеи местечкового ленинградского патриотизма, а потому что это факт. Почти что 900 дней, и общее количество жертв около полутора миллионов гражданского населения и тех, кто погиб на фронте. Полтора миллиона — это больше, чем любая другая битва Второй мировой войны. Мы говорим о длительном противостоянии, длительном страдании населения, мы можем предположить, что эта ситуация в значительной степени влияла и на умонастроения, не только на сиюминутные настроения, на изменения представлений и чувств в отношении власти, но и имела более серьезные последствия.
Второй сюжет, связанный с первым, это то, что в истории XX века и раньше не один крупный город не подвергался такому серьезному испытанию, как голод, и, соответственно, колоссальной смертности, и тому, каким образом население будет в этих условиях вырабатывать стратегии выживания. Следующий вопрос в том, каково влияние блокады на общество, на то общество, в котором ленинградцы сами жили, и на общество послевоенное? Почему Ленинграду удалось выстоять, несмотря на столь серьезные жертвы? В праве ли мы ставить вопрос о том, кто виноват в колоссальных жертвах, помимо тех, кто устроил блокаду? Есть ли какая-то доля вины самой власти, можно ли было эти жертвы каким-то образом снизить? И как связан с ленинградской эпопеей взлет и падение ленинградских руководителей в ходе Ленинградского дела?
Далее, чрезвычайно важная вещь, если мы зададимся вопросом, а какие еще события Великой отечественной войны привели к попыткам изменить нормы международного гуманитарного права. На мой взгляд, попытки запретить использование голода как средства ведения войны, — это та юридическая новелла, которая появилась прежде всего в связи с блокадой Ленинграда, не только, но прежде всего. Если мы посмотрим на материалы Министерства иностранных дел и участие нашей делегации в подготовке Всеобщей декларации прав человека, которую Советский Союз не подписал, то одно из предложений, которое Советский Союз сделал, состояло в том, чтобы во Всеобщую декларацию прав человека в 1948 году была внесена такая норма. Впоследствии она была внесена в дополнительные протоколы к Женевским конвенциям.
Коль мы находимся в Москве, а я из Питера, блокадная тематика в жизни современной России, проблема идентичности, проблема отношения к войне, к безопасности, в том числе к продовольственной безопасности, проблема отношения к стратегическим ресурсам — это все связано с тем, каким образом наши руководители, те, кто принимает политические решения, читают историю, как они ее воспринимают. Есть очень интересная книга Гэдди и Хилл, которая посвящена президенту России Владимиру Путину, «Господин Путин: оперативник в Кремле». Целая глава в этой книге посвящена проблеме восприятия нынешним президентом истории и осознанию того, что в интересах безопасности всегда важно иметь достаточно серьезные стратегические резервы, в том числе и продовольственные.
Итак, несколько слов о том, почему блокада случилась и каковы были планы сторон. Имея в виду недавнюю дискуссию, которую инициировал один из наших каналов, а не лучше было бы город просто сдать? Зачем такие жертвы приносить, зачем бороться за коробки, если вот Париж сдали, и сохранили и город, и население? С самого начала, если мы посмотрим с вами на немецкие документы, на план «Барбаросса», взятие Ленинграда считалось важнейшей целью гитлеровского руководства по трем причинам. Причем речь идет не о блокаде, не о принуждении к капитуляции, а именно о взятии Ленинграда, документы говорили об этом. Москву планировалось взять после того, как будет взят Ленинград. Первая причина политическая: это колыбель большевизма. И две причины военно-экономические. Военная причина связана с тем, что в Ленинграде находилось примерно 10% советского военно-промышленного потенциала, и немецкая разведка, несмотря на то, что она существенно ограничивала свою деятельность на ленинградском направлении в предвоенные годы, была хорошо осведомлена, что в Ленинграде производятся тяжелые танки, подводные лодки, двигатели, достаточно большое количество оборудования. Третья причина состояла в том, что Гитлеру необходимо было установить контроль в целом над Балтикой, чтобы обеспечить безопасность логистики и снабжения.
Планы нацистского руководства простирались далеко за пределы Ленинграда, речь шла о том, чтобы огромную немецкую армию снабжать не только за счет того, что удастся получить на месте, имея в виду боеприпасы, топливо — это все необходимо было подвозить. Именно поэтому на ленинградском направлении были сосредоточены очень серьезные силы. Обычно историки говорят: «Вот посмотрите, группа армий «Север», шла 18 армия, 4 танковая группа, 1-й воздушный флот, это существенно меньше, чем две другие группы армий «Центр» и «Юг»». Но в реализации замыслов в отношении Ленинграда участвовали и части, которые входили в группу армии «Центр», помогали фон Леебу. Таким образом на ленинградском направлении была сконцентрирована очень мощная группировка и по численности живой силы, и по количеству современных танков и орудий. Была поставлена цель — взять Ленинград в течении шести недель.
То есть изначально ни о какой блокаде речи не было. Блокада — это то, что случилось в результате невозможности нацистами реализовать свои планы. И что произошло? Почему Гитлер к концу августа 1941 года вместе со своим командованием сухопутных войск вынужден был пересмотреть стратегию в отношении Ленинграда? Большие потери группы армии «Север», более двух тысяч офицеров погибло, треть унтер-офицеров, это основа Вермахта. И когда мы читаем переписку командующих 18 немецкой армии с фон Леебом, командующим группой армий «Север», с Берлином — везде присутствует мысль о том, что «если у нас не будет пополнения, то продолжать борьбу за Ленинград мы не можем».
К этому времени стало очевидно, что ведение боевых действий в условиях крупных городов сопряжено с потерей одного из важнейших преимуществ, которым располагали немцы, — это мобильные танковые группировки. В уличных боях танки использовать абсолютно бессмысленно, и те, у кого есть коктейли Молотова, гранаты и так далее, могут принести достаточно серьезный ущерб. К тому же, из трофейных документов, из практики оккупации Киева немцы знали, что все важнейшие учреждения будут заминированы. По мнению Гитлера и его приближенных, город будет взят, но потери окажутся несопоставимы с тем, что будет достигнуто.
Также надо сказать, что немцы составили очень детальную карту дорог, не только указывающую качество дорожного покрытия, но и того, когда эти дороги будут непригодны для использования. Дороги должны были стать непригодными для использования в сентябре-октябре, и все, логистика и основное преимущество немцев в маневренности будет утрачено. Поэтому в условиях ограниченных ресурсов и начавшейся распутицы нужно было принимать оперативные решения, что делать с Ленинградом, и Гитлер решил блокировать город, перебросив наиболее боеспособные части группы армии «Север» на московское направление, танковую группу Эриха Гепнера, и была принята новая стратегия — добиться победы над Ленинградом посредством блокады, нанесения ударов с воздуха, артобстрелов и прочего. Во всех документах, которые есть в нашем распоряжении, и это есть в книге, которую я опубликовал, говорится, что ни при каких условиях не допускать прорыва ленинградцев, кто бы это ни был: дети, женщины и старики из Ленинграда. Сначала надо было встречать их заградительным огнем, а если эти попытки будут продолжаться, была установка вести огонь на поражение.
Впоследствии, в течение сентября, октября и ноября, во время инспекционных поездок в те части, которые находились под Ленинградом, инспекторы задавали вопрос офицерам, командирам и солдатам, готовы ли они исполнить этот приказ, и ответ был «да», но только один раз. Потом части нужно будет менять, поскольку это не соответствует представлениям немецкого воинства о том, как должна вестись война. Один раз все они говорили, что приказ обязательно исполнят, и это чрезвычайно важная вещь. Она недооценивалась и в нашей историографии, поскольку мы не хотели и не могли правильно прочитать эти документы, и в немецкой историографии, которая говорила о том, что немцы не несут ответственности за то, что произошло под Ленинградом, потому, что это была война. Ленинград позиционировался как крепость, и голод как средство ведения войны не был запрещен.
Эти приказы, о которых я говорю, зачитывались перед строем. Это значит, что о том, каким образом ведется борьба за Ленинград и какая судьба ждет ленинградцев, знали все солдаты Вермахта, знали все солдаты, которые находились под Ленинградом. 7 октября 1941 года решение вновь было подтверждено, и это было связано с тем, что немецкие генералы между собой обсуждали, что будет, если Советы сами захотят капитулировать, что тогда с ними делать. Ответ был достаточно простой, у них нет ресурсов для того, чтобы кормить русскую армию и гражданское население, им самим не хватает. То есть ничего сделать невозможно, ленинградцам оставалось только, стараться прорывать блокаду и полагаться на собственные силы.
Какова роль Финляндии в блокаде? Эта тема очень сложная в политическом смысле, поскольку до недавнего времени, как правило, говорилось только о том, что в блокаде Ленинграда активное участие принимали немецкие войска. Для Финляндии война с Советским Союзом была войной-продолжением. У нас в Советском Союзе и в Ленинграде этнические финны воспринимались как потенциальная пятая колонная, и дальше на двух слайдах я вам покажу, что более 80 тысяч финнов были депортированы из города еще до начала блокады. Можете себе представить, какое колоссальное количество людей? Я уже не говорю о том, что было с финнами на тех территориях, которые стали советскими в результате Зимней войны. Финны дошли, как известно, до старой границы по реке Сестра, дальше не пошли. Это сковало, может быть, не самую мощную 23 армию, и финны вели достаточно активные боевые действия в Карелии, которую считали своей, захватив значительную часть советской территории.
Мы слышим от наших финских коллег-историков, что благодаря Финляндии, благодаря тому, что маршал Маннергейм имел какую-то связь с Россией, он не пошел дальше. На самом деле, это лукавство. Маннергейм понимал, что идти на Ленинград очень опасно, как это понимал и Гитлер, у него были те же самые соображения. Он прекрасно понимал, что в одиночку финской армии город взять не удастся, потери будут колоссальными. Кроме того, финская армия не очень хотела воевать, она считала, что война за пределами старой границы будет носить несправедливый характер, и эти настроения тоже необходимо было учитывать.
Наконец, чрезвычайно важным обстоятельством было то, что с сентября очень серьезное дипломатическое и политическое давление на финское руководство оказывали союзники, американцы и англичане. Они предупреждали, что если финны перейдут через границу, то будут находиться в состоянии войны и политически от этого очень потеряют. Поэтому пространство маневра для Маннергейма было очень ограниченным. Но при этом всякие гадости, которые можно было делать незаметно для союзников, финны делали.
Если посмотреть на сводки немецкой разведки по Ленинграду, то один раздел, который касался ситуации в Финском заливе, ситуации с Краснознамённым Балтийским флотом, делался исключительно финнами на основании того, что они смогли взломать коды и читали донесения, слушали радиоперехваты и участвовали в агентурной разведке, переходя через Финский залив, в том числе и в Ленинград. И в этом направлении у них были достаточно серьезные достижения. То есть Финляндия на самом деле участвовала в блокаде Ленинграда, и это тоже достаточно важный исторический факт.
Что интересно в ленинградском контексте, в 1944 году было принято решение о снабжении Финляндии хлебом после того, как Финляндия разорвала отношения с Германией, и немцы перестали ее кормить. Естественно отношение ленинградцев к этому решению советского правительства было, мягко скажем, не восхитительным, поскольку в глазах ленинградцев финны были серьезным противником, который был достоин серьезного наказания.
Помимо голода, что противник еще использовал? Это тоже надо иметь в виду. Немцы обладали хорошими оперативным возможностями по выявлению объектов инфраструктуры, и посредством артобстрелов и бомбежек с августа 1941 года активно этим занимались. Было 20 тысяч раненых, более 6 тысяч убитых. Но самое главное было присутствие страха в Ленинграде от этих артобстрелов и бомбежек, это было частью трагедии драмы, которую ленинградцам довелось пережить.
Какое значение Ленинград имел для Сталина? И все ли Сталин сделал для того, чтобы Ленинград спасти? Я прошу прощения, если я упрощаю какие-то вещи. Почему Ленинград был важен для советского руководства? Под Сталиным я имею в виду вообще всю систему центрального управления. Конечно же, Ленинград, как и для Гитлера, был символом. Многие мобилизационные вещи, которые происходили в Советском Союзе, происходили прежде всего в Ленинграде и Москве, в том числе было формирование армии народного ополчения. Было даже такое соревнование, кто больше этих дивизий народного ополчения создаст. А насколько они будут оснащены и вооружены, насколько они будут боеспособны – это уже другой вопрос. Но Ленинград как символ революции имел чрезвычайно большое значение.
Второй момент полностью совпадает с тем, о чем думал Гитлер и нацистское руководство, Ленинград — это один из важнейших промышленных центров Советского Союза. Некоторые виды боевой техники выпускались только в Ленинграде, или собирались в Ленинграде, включая Катюши. Забегая вперед, я могу сказать, что первая Катюша, которую немцы захватили во время войны, была захвачена под Ленинградом. После этого началась целая история изучения нацистами того, в какой стадии находится разработка ракетного оружия в Советском Союзе. Немцы, обнаружив эту систему залпового огня, начиная с октября месяца, перетряхнули почти все лагеря для военнопленных, выбирая там тех, кто имел отношение к Ленинграду, к военно-промышленному комплексу, и мог так или иначе предоставить сведения, связанные с этим оружием.
Третья вещь — это Краснознамённый Балтийский флот (КБФ). Здесь снова то же, что и в размышлениях Гитлера о необходимости борьбы за Ленинград. Но для Сталина чрезвычайно важным было то, что Ленинград нужно было удерживать как можно дольше, дабы не допустить переброски всей группировки, входившей в группу армий «Север» на московское направление. Мы помним, что происходило под Москвой, что происходило в Москве 16 октября 1941 года. И можете себе представить, что произошло бы, если бы еще боле 300 тысяч немецких солдат с ленинградского фронта перешли бы на Москву? Последствия могли бы быть самыми трагическими и для Москвы, и для страны. И мы помним, что планировалась конференция с союзниками, формирование антигитлеровской коалиции. Все эти вещи, наверное, по-другому бы рассматривались.
Наконец, чрезвычайно важным было удерживать Ленинград для того, чтобы сохранять контроль над одной из важнейших коммуникаций, по которой Советский Союз получал поставки по ленд-лизу. Было два других альтернативных пути: через Иран, куда были введены советские войска в августе 1941 года, и это было очень далеко, и это Тихий океан, что тоже очень далеко. Самый короткий путь был через Мурманск, и более двух третьих поставок по ленд-лизу осуществлялось по железной дороге из Мурманска.
Ленинградская эпопея также интересна в плане контекста двух войн. Сейчас мы отмечаем столетие событий 1917 года, по-разному к этим событиям относимся. Тот же самый город 24 года спустя, а иногда даже то же самое население, если мы говорим про старшее поколение. Они пережили Первую мировую войну, они пережили голод в Петрограде в 1918 году, у них есть представления о том, как революция развивается, как она может меняться. В одном случае от февраля через июльские дни, провал Корниловского мятежа к Октябрьской революции. С другой стороны, в целом порядок в условиях несравнимо большего голода, несравнимо больших лишений и страданий, которые выпали на долю ленинградцев. Я не знаю, если у всех есть ответ на вопрос, почему Ленинград в 1941-42 году таким образом себя проявил, наверное, это очень хорошо.
Почему революционная ситуация, используя ленинскую терминологию, в 1941-42 году не сложилась? Помните три характеристики революционной ситуации? Низы не хотят, верхи не могут, обострение выше обычного нужды и бедствий угнетенных классов. Угнетенные классы, может быть, некоторая метафора, но обострение выше обычного. Но проблема состояла в том, что власть в Ленинграде, за исключением одного месяца сентября, прочно находилась в руках Военного совета. Если и были какие-то колебания в самом Ленинграде, они были только в сентябре 1941 года.
У нас есть записные книжки А.А. Жданова, они хранятся здесь в Партийном архиве. И в конце августа – начале сентября Жданов пишет в своих записных книжках о возможности подпольной работы, о необходимости приближения к себе Кубаткина — начальника управления НКВД. Он пишет о создании нелегальной организации, о создании подполья, и буквально через неделю в Ленинград приезжает Меркулов, который предлагает ленинградской партийной организации разработать план специальных мероприятий на случай сдачи города. Вот книжка, которую мы издали, один из томов. Она о плане «Д», о том, что делалось для того, чтобы избежать попадания в руки немцев важных материальных ценностей, оборудования, ценных металлов и так далее. Этот документ существовал, и фактически этот план «Д» действовал до полного снятия блокады. На критических предприятиях в Ленинграде, значимых, с точки зрения власти, находились необходимые ресурсы, обученные люди, которые в случае необходимости по сигналу должны были эти предприятия и объекты вывести из строя.
Ключевые вопросы. Почему? Ну конечно же, те документы, которыми мы располагаем, показывают, что, несмотря на все сложности, подавляющее большинство населения вело себя патриотично. Даже по материалам военной цензуры, по количеству задержанных писем, по количеству проявленных в этих письмах негативных настроений, максимальный порог этих негативных настроений не превышал 20%. Вы можете сказать, что далеко не все люди писали письма, все понимали, что существует цензура, а в тех письмах, которые писали, говорится о том, что, если бы сейчас в Ленинграде провели референдум, то 98% высказалось бы не в поддержку власти. Но тем не менее подавляющее большинство населения вело себя патриотично.
Дальше мы должны посмотреть на социальную структуру этого населения. Кто были те ленинградцы, которые остались переживать эту блокаду? Женщины, старики, дети и рабочие, которые работали на военных предприятиях. Те, кто работал на военных предприятиях, были более-менее обеспечены. Они жили при предприятиях, оставались на казарменном положении, иногда возвращались к своим семьям для того, чтобы им помогать. Но в основном, когда мы говорим о развитии неких возможных негативных сценариев в городе, мы должны обращать внимание на то, кто мог быть этими людьми. Женщины – нет, они были заняты заботой о собственных семьях, они думали о том, каким образом работать, добыть воду, отоварить карточки, сохранить собственных детей, найти дрова, и в последнюю очередь они думали о том, каким образом сопротивляться. Наверное, единственным способом сопротивления женщин было то, что они писали индивидуальные и коллективные письма во власть, требуя пересмотра, на их взгляд, несправедливой карточной системы. Почему дети до 12 лет получают больше нежели взрослые?
Есть у нас одно интересное письмо, автором которого является родственница тогдашнего наркома вооружений Дмитрия Федоровича Устинова — известная, наверное, фамилия. Устинов стал наркомом буквально накануне войны, до этого он был директором завода «Большевик» в Ленинграде, военного завода. У него был брат, супруга брата написала письмо Жданову с просьбой пересмотреть снабжение подростков. Ничего сделано на системном уровне не было, была предложена конкретная помощь конкретной семье, как это часто и делалось в условиях блокады. Вот одна из форм сопротивления состояла в том, чтобы просить, требовать и апеллировать к тому, что «наши мужья защищают вас на фронте, и если они узнают в каких условиях мы живем, то могут изменить свое отношение».
Эффективная власть, что можно было сделать иначе? Несколько слов я об этом должен сказать. На самом деле ленинградские руководители довольно поздно озаботились проблемой снабжения города. Не знаю, в какой степени их можно в этом винить, поскольку трагедия Ленинграда была запрограммирована тем, как осуществлялось снабжение больших городов в Советском Союзе. Ленинград вырос за 10 лет до войны практически вдвое, с точки зрения численности населения. К моменту начала войны его численность составляла порядка 3,5 миллиона человек, и в городе, естественно было бы предположить, что будут созданы необходимые инфраструктуры для хранения продовольствия. Этого сделано не было. Город фактически снабжался с колес, и запас продовольствия, традиционный для города, составлял от 15 до 40 дней.
Это означает, что при нарушении традиционных логистических цепочек голод должен был наступить достаточно быстро. Что в этом смысле могла сделать ленинградская власть? В чем она, на мой взгляд, допустила достаточно серьезные ошибки? В Ленинграде, в отличие от других регионов Советского Союза, был уникальный опыт участия в Финской войне. По большому счету ленинградское руководство, Жданов, в частности, прекрасно знали, как город, как население будет себя вести в условиях кризиса. Знали, что народ будет делать закупки, заготавливать продовольствие, будут скупать все что угодно.
В частности, когда началась эта Финская война в конце ноября 1939 года, за три дня вся торговая система Ленинграда пришла в полный хаос, ее полгода впоследствии восстанавливали, из сберкасс изъяли практически все сбережения. То же самое повторилось в условиях начавшейся Великой отечественной войны. Почти то же самое. Те, у кого были деньги, снимали их, они с этими деньгами пошли в магазин, делая соответствующие запасы. И что произошло? Те ресурсы, которые находились у государства и контролировались им, перекочевали в частные руки. Те, у кого были деньги и тем, кому удалось сделать соответствующие запасы, к блокаде подошли более готовыми. Те, у кого этих ресурсов не оказалось, пали первыми жертвами начавшегося голода. Это первая вещь, которую нужно иметь в виду, когда мы пытаемся объяснить, почему один миллион выжил.
Вторая вещь, которая находится за пределами рассматриваемого нами периода, заключается в том, что в Ленинграде было очень много сезонных рабочих, людей, которые приехали в Ленинград, но летом старались уехать в деревню. Их тянула к себе деревня. Моя бабушка была из их числа. Я возвращаюсь к этому примеру. Она со своими детьми собиралась как раз в это воскресенье 22 июня уехать в любимую ей Калининскую область. Но для того, чтобы уехать в Калининскую область с тремя детьми, нужно было, как она говорила, тащить с собой порядка 60 килограммов разной снеди, которую можно долго хранить, потому что в деревне тоже в июне месяце особо нечего есть.
Те люди, которые имели эти запасы, которые смогли их создать в условиях начавшейся войны, оказались в привилегированном положении. Проблема состоит в том, что, когда значительная часть населения Ленинграда получила возможность эвакуироваться и эвакуировалась, эти продовольственные ресурсы так и остались в домах. Впоследствии мы нашли довольно много писем, адресованных руководителям Ленинграда с просьбой пройти по домам и посмотреть. Эвакуировавшиеся могли брать с собой не более 20 килограммов разного груза, и далеко не всегда продовольствия. Это чрезвычайно важная и серьезная вещь.
А что Москва? Насколько центральное руководство было озабочено снабжением Ленинграда? Уже 6 июля 1941 года Микоян Анастас Иванович, заместитель председателя совнаркома, который отвечал за снабжение во время войны, пригласил к себе представителей трех профильных наркомов, чтобы рассмотреть вопрос о снабжении Москвы и Ленинграда, понимая, что в условиях начавшейся войны могут быть определенные проблемы со снабжением. 8 июля состоялась еще одна встреча, и тут никаких упреков в адрес центрального руководства о том, что Ленинград был забыт, мы сейчас предъявить не можем. Материалы секретариата Микояна были рассекречены буквально два года назад, я был первым, кто смотрел эти документы. Даже не было еще номеров листов на этих делах. Но чрезвычайно интересные вещи из этого следуют, каким образом Микоян, Косыгин Алексей Николаевич, тоже выходец из Ленинграда, оказывали и старались оказать поддержку городу.
Что получилось на самом деле, если длинную историю делать достаточно короткой? Страна смогла мобилизовать в течение военных месяцев 1941 года огромные ресурсы, чтобы переправить их в Ленинград. Но ключевая проблема состояла в том, что с одного берега Ладожского озера на другой и тем более в торговую сеть эти ресурсы полностью не дошли. Практически в каждом звене, перевалочном пункте продовольствия осуществлялись достаточно большие хищения. Условно говоря, если бы все, что Ленинграду было предназначено, доставлялось и распределялось, то такого голода не было бы.
Какие причины? Здесь тоже чрезвычайно важно понять приоритеты власти во время блокады. Первая проблема состояла в том, что были существенно ослаблены органы милиции: многие ушли добровольцами, многие были призваны. Получилось так, что до 70% уголовных дел, связанных с кражами с баз, из магазинов продовольствия, были закрыты, поскольку их не могли соответствующим образом расследовать. 70% — это фактически безнаказанность, и это тот случай, когда массовое воровство имело последствия макроэкономически для основного снабжения города. Вторая и удивительная вещь, что эти материалы стали доступны, и мы стали смотреть материалы Продовольственной комиссии Военного Совета. Более половины крупных весов на ленинградских базах не были поверенными. Вы знаете, что такое поверка. Это значит, что мы думаем о 125 граммах для населения, но когда речь идет о десятках и сотнях килограмм, мы достаточным образом оценить эти вещи не можем.
Третья проблема была связана с властью. Достаточно поздно в Ленинграде произошло прикрепление людей, которые проживали в домохозяйствах, к находящимся рядом с этими домохозяйствами магазинам. Сложилась такая ситуация, что в течение двух-двух с половиной месяцев народ был вынужден в поисках продовольствия бегать со своими карточками по городу, тратить силы. И опять же, эти инновации были сделаны по предложению снизу, по предложению ленинградских женщин. Тогда ленинградцы были прикреплены.
Тем не менее. Несколько слов о хорошем, что власть сделала? И почему тот же самый Кузнецов в определенный период времени рассматривался в качестве возможного преемника Сталина? И почему другие ленинградские руководители сделали в послевоенное время головокружительную карьеру? Причины не только в том, что Жданов их продвигал, у них были и реальные достижения. Во-первых, Дорога жизни. Сама идея снабжения города через Дорогу не была очевидной, сам Сталин в ней сомневался, в реализуемости этого проекта. Но дорога, с инженерной точки зрения, была рассчитана, были сосредоточены необходимые ресурсы, мобилизован транспорт, найдено горючее, и без этой дороги Ленинград не выжил бы.
Вторая вещь — это изобретение разного рода заменителей продовольствия, до 40%, медикаментов, заменителей крови, проведения разного рода экспериментов, чтобы помогать раненным и ленинградцам. Про систему распределения я уже говорил. Идея состояла в том, чтобы максимально сократить число промежуточных звеньев между снабжающими организациями и потребителями. То есть в принципе ленинградцам предлагали, в конце концов, ходить в столовые, нежели получать продовольствие, выстаивая в очередях и рискуя это продовольствие не получить. Были и оппортунистические решения в рамках этой парадигмы социалистической экономики. Развитие огородничества всячески поддерживалось. Рядом с Исаакием и Казанским собором, на Марсовом поле были огороды, там выращивали капусту и все остальное.
Дальше абсолютно новая вещь, которую трудно в нынешних реалиях представить. Строительство трубопровода протяженностью 25 километров через Ладогу в условиях бомбежек за тридцать с небольшим дней. Прокладывалось по одному километру в день. Можно было построить трубопровод, и он был построен, по которому ежедневно в Ленинград поставлялось 300 тонн светлых нефтепродуктов. Это значит, что баржи, а впоследствии и машины были высвобождены от того, чтобы завозить в город топливо. Топливо поставлялось через трубопровод. Далее, в Ленинград бы брошен кабель, и снабжение с Волховской станцией начало осуществляться.
Чрезвычайно интересная вещь: в Ленинграде, чтобы бороться с черным рынком, теневой экономикой, опять же по предложению снизу, было предложено и проработано решение вопроса о создании коммерческих магазинов, по типу торгсинов. Речь шла о том, что у ленинградцев были ценные вещи, ювелирные предметы, золото, серебро, валюта, и с этими ценными вещами выходя на черный рынок, они не могли получить от тех, кто на тот же рынок приходил в полной мере за предлагаемые ценности. Тогда ленинградцы предложили создать посредника в лице государства, который будет оценивать эти ценности и гарантированно отоваривать их в течение определенного времени. Можете себе представить, это предложение было сделано в январе 1942 года. Жданов поставил свою резолюцию «изучить вопрос», и в августе 1942 года эти документы фактически были подготовлены. Описывалось что, за сколько, где и какое количество персонала будет работать. Это решение не было реализовано по политическим соображениям. Можете себе представить, как ленинградцы отнеслись бы к такого рода торгсинам в условиях блокады? И, конечно, вещи связанные с трупами, после первой блокадной зимы. В Ленинграде на базе одного из кирпичных заводов, там, где сейчас мемориал в Парке Победы на Московском проспекте был построен первый крематорий в связи с тем, что трупы необходимо было хоронить.
Теперь про форму протеста. Был протест или нет? Материалы НКВД, которые оказались в моем распоряжении, показывают, что были разные формы протеста. Были преступления, которые действительно были документированы, они не придуманные. Это и написание листовок, и написание анонимных писем (есть статистические данные, как количество анонимных писем увеличивалось с начала войны), это и чтение, и хранение немецких листовок, и так далее. В частности, вещь, о которой в литературе обычно не говорят: осенью 1941 года немцы осуществили сброс фальшивых карточек. Карточки изготовлялись изначально практически без защиты. В наших архивных материалах вы никогда не найдете подтверждения того, что были фальшивые карточки, а немцы пишут об этом. Кому верить — немцам или нам? Я думаю, что немцы один раз попытались, а потом они сказали, что русские ввели достаточно хорошую систему защиты и стали периодически обновлять карточки. Тогда это стало бесполезным.
Были переходы на сторону противника, были отказы от работы, которые не называли забастовками, но на ряде предприятий такие случаи происходили. Несмотря на запреты, на изъятие радиоприемников, отдельные товарищи проявляли любопытство и слушали немецкие и финские радиопередачи, что было запрещено. Вот, если хотите, материалы секретно-политического отдела о количестве арестованных и расстрелянных за разного рода преступления в январе 1942 года. По пятидневкам вы видите, что за антисоветские преступления наказываемость примерно такая же, как и за спекуляцию и воровство. Практически четверть из арестованных подвергались высшей мере наказания. В целом по Ленинграду за весь период блокады количество арестованных НКВД 9,5 тысяч человек, а милиция арестовала и предала суду более 22 тысяч человек. Много это или мало? На момент начала блокады в Ленинграде по данным НКВД было 2,5 миллиона человек. Можно посчитать процент тех, чье поведение девиантное или протестное, потому, что преступное поведение можно воспринимать в качестве протестов. В абсолютных цифрах это много, а если считать, то выходит менее одного процента.
Что мог сделать Сталин? В Ленинграде в течение первых месяцев блокады НКВД в основном ориентировалось на борьбу с потенциальной пятой колонной. Если посмотреть на структуру управления, то самым крупным был секретно-политический отдел. Экономический отдел был самым маленьким, и в этом экономическом отделе с начала блокады контролем за системой снабжения и распределения продовольствия занималось только пять офицеров, и по одному в каждом из 16 районов. В секретно-политическом отделе борьбой с пятой колонной занималось порядка 50 человек. Ясно, что борьба с экономическими преступлениями не была приоритетом, и только с весны 1942 года произошло перераспределение ресурсов в рамках НКВД.
Сталин серьезно ограничивал городское руководство, с точки зрения возможности принятия самостоятельных решений. В частности, Ленинград хотел получить статус города на осадном положении, чтобы иметь такие же возможности, как и Москва, но Жданову в этом статусе было отказано. Он не пользовался расположением Иосифа Виссарионовича и серьезно его критиковал.
Еще одна чрезвычайно важная вещь: у Сталина была гипотетическая возможность более серьезно помочь Ленинграду, сохранив на ленинградском направлении до 20 транспортных самолетов, которые доставляли в город продовольствие после окончания навигации по Ладоге в ноябре 1941 года. Для того, чтобы эти транспортные самолеты летали в Ленинград, нужен был как минимум полк истребителей, прикрытие, потому что немецкая авиация была чрезвычайно эффективной. Но в условиях битвы за Москву такой роскоши Иосиф Виссарионович позволить себе не мог, и в направлении Ленинрада остались единицы транспортных самолетов. Голод в Ленинграде начался достаточно быстро, с конца ноября, и в начале декабря уже были зафиксированы первые случаи каннибализма.
Еще одна важная вещь — каким образом распоряжались квалифицированными военными кадрами, в частности, высшими генералами. Жуков приехал в Ленинград буквально на месяц. Он сделал достаточно много, я не буду говорить, каким образом. Он навел необходимый порядок, создал систему управления координации в рамках Военного совета и органами государственной безопасности, а после него началось достаточно серьезное безвременье, когда качество военного управления абсолютно не отвечало тем задачам, которые ленинградский фронт должен был решать.
До приезда Говорова эта ситуация сохранялась, несмотря на неоднократные просьбы направить в Ленинград серьезное подкрепление для организации штабной работы, для того, чтобы использовать имевшиеся ресурсы для прорыва блокады более эффективно. И наконец, более половины военной продукции, которая производилась в Ленинграде, осенью 1941 года в условиях попыток прорыва блокады направлялась в Москву. То есть для Сталина московское направление было приоритетным. Таков был выбор. Ясно, что с точки военно-стратегической Сталин действовал абсолютно правильно, но цена подобного рода решений была тысячи и тысячи погибших от голода. Спасибо.
Борис Долгин: Сейчас начинается часть с вопросами, возможно, комментариями. Я начну со своего вопроса о Ленинградском деле. Вы как бы намекнули на некоторую связь сюжета блокады с сюжетом Ленинградского дела. Можно как-то это раскрыть?
Никита Ломагин: О Ленинградском деле написано достаточно много. Я позволю себе несколько общих суждений, замечаний. Дело в том, что часть московской политической элиты, Маленкова, Берию восхождение ленинградских руководителей после войны серьезно встревожило, поскольку баланс сил явным образом менялся. Если мы посмотрим на те материалы, которые готовил Кузнецов, то было совершенно очевидно, что он намерен реформировать центральный аппарат, вводить сменяемость в высшем партийном руководстве и так далее. Кроме того, Кузнецов курировал органы государственной безопасности. Он представлял для Маленкова очевидную опасность. То же касалось и Вознесенского, и других руководителей.
После того как умер Жданов, была предпринята попытка по дискредитации ленинградского руководства. Надо признать, что ленинградцы сами дали основание для подобного рода дел. В частности, ленинградские руководители в нарушение принятых тогда правил проявляли избыточную самостоятельность. Они проявляли амбиции в узком политическом кругу, говорили о необходимости изменения статуса Ленинграда, о том, что так как Ленинград выстоял, он достоин того, чтобы стать столицей России. Москва — столица СССР, но почему бы вопрос о признании роли Ленинграда в ВОВ таким образом не институционализировать?
Дальше разговоров в узком кругу это не шло, но тем не менее еще одна чрезвычайно важная ошибка была допущена при выборах в ленинградскую партийную организацию. Не очень далекий и абсолютно политически неопытный человек, бывший руководитель Ленгорисполкома Попков фактически фальсифицировал результаты выборов, было несколько голосов против, но зачем против, когда лучше единогласно. Об этой фальсификации стало известно, и в конце концов совокупность этих небольших прегрешений послужила основанием для Ленинградского дела.
Естественно, ленинградским руководителям, которые оказались под следствием, предложили во всем признаться, поскольку это лучше. Им обещали жизнь, они признались, и их расстреляли, не дав возможности каким-то образом себя защитить. Связь есть. У Кузнецова и Вознесенского было представление о том, что в годы войны они сделали чрезвычайно важное дело, что они доказали право ленинградской элиты и города на особый статус, и этот особый статус должен был быть каким-то особым образом закреплен. Вот эти вещи стояли в контексте внутриполитической борьбы, они считали, что Сталин уже не молод и не вполне здоров, это привело к тому, что в условиях борьбы за власть они погибли. Не знаю, насколько полно ответил на ваш вопрос.
Борис Долгин: Спасибо. Поднимайте руки.
Вопрос: Спасибо за очень интересное выступление. Хотелось бы рассмотреть историю блокады в динамике. Какие выводы советское руководство, руководство осадного города вынесло из уроков первой самой тяжелой зимы? Я читал, что был переход от карточной системы к котловой системе питания, централизовано снабжалось население, столовые. Какие еще изменения были во второй блокадной зиме?
Никита Ломагин: Главное изменение состояло в том, что инфраструктура снабжения изменилась. Вещи, о которых я уже говорил: трубопровод, кабель – это то, что стало очевидным для ленинградского руководства по итогам первой блокадной зимы. Второе – это строительство барж в условиях зимы 1942 года, чтобы иметь необходимые ресурсы для осуществления более успешной навигации. Одна из проблем октября-ноября 1941 года состояла в том, что не хватало барж, и это было сделано. Можете себе представить? И это в условиях тотального дефицита всего и вся.
Возможно, самая важная вещь, которая была сделана, – это эвакуация практически всего недееспособного населения из города, чтобы в городе остались те, кто может помочь в работе промышленности, в аккумуляции ресурсов, необходимых для прорыва блокады. То есть численность населения существенным образом сократилась, едоков стало меньше. Но это не означает, что в Ленинграде прекратился голод.
У нас есть очень интересный дневник одного из орденоносцев, рабочего Евдокимова, который был к началу блокады в возрасте 23-24 лет. И вот он пишет, что был приглашен на банкет орденоносцев 1 января 1943 года, и он пришел туда в надежде, что наконец-то наестся. Раззадорил себя стаканом разбавленного спирта, съел одну котлетку, пошел просить еще, ему отказали. Это та ситуация. Случаи голодной смерти продолжались, но их было намного меньше. Постепенно уровень смертности достиг довоенного. Власть сделала выводы, прежде всего, по проблеме эвакуации, что надо эвакуироваться и создать структуру снабжения.
Что еще произошло? Ведь немцы не отказались от планов по взятию города, Гитлер пересмотрел значение Ленинграда, и была разработана новая операция – «Северное сияние» для того, чтобы город все же взять. На ленинградское направление был переправлен один из наиболее успешных и квалифицированных немецких генералов Манштейн, под Ленинград были переброшены боеспособные дивизии. К этому времени качество нашей военной разведки существенно улучшилось, в отличие от ситуации сентября 1941 года, когда мы довольно поздно узнали, что немцы уже город не собираются брать, а мы все готовились к штурму. Немцы уже погрузили свои танки и перебрасывали их на московское направление, и здесь в августе 1942 года немецкое наступление удалось перехватить очень мощным ударом артиллерии. Немцы пошли в наступление, но были уже к этому моменту обескровлены, то есть мы научились к этому моменту воевать, и качество военной разведки существенно возросло.
Вопрос: В начале лекции вы упоминали, что речь о капитуляции Ленинграда не шла, то есть немцы не стремились к полному уничтожению. А можете прокомментировать это подробнее? Существуют различные мнения, и некоторые считают, что действительно было бы целесообразнее сдать Ленинград, чтобы сохранить больше жизней, памятников культуры, как в Париже было.
Никита Ломагин: Я прошу прощения, видимо, мой русский язык недостаточен, чтобы эту мысль донести. Немцы исключали возможность капитуляции. Есть документы, если хотите, я покажу первый раздел о планах немецкого командования. Хотите, я просто прочитаю? Это будет более убедительно. 13 сентября 1941 года, приказ командира 1-й дивизии, которая стояла в Петродворце. Первая часть приказа: «Дивизия за 12 недель с боями прошла путь от границы родины и остановилась в 8 км от побережья Финского залива. Она знает, чего она добилась в боях и при преследовании противника за эти 12 недель, и гордится этим. Она помнит со скорбью и благодарностью о своих павших героях и раненых товарищах. Перед дивизией новый участок фронта. Окружение Петербурга с миллионными жителями, мы будем обходиться с ним как с крепостью, голодом заставим его сдаться. Эта борьба требует, чтобы у нас не появилось ни малейшей жалости к голодающему населению, даже к женщинам и детям. Эти женщины и дети являются русскими, которые где только было возможно совершали жестокие преступления в отношении наших товарищей. Поэтому я приказываю, что ни один русский солдат, ни одно гражданское лицо, будь то мужчина, женщина или ребенок, не будет пропущен через наш фронт. Их следует держать на расстоянии наших частей, находящихся на передовой, а все же, если они прорвутся, расстреливать. Каждый солдат дивизии должен быть подробно проинформирован об этом».
Подобного рода приказы воспроизводились постоянно. Поэтому возможности сдачи города немцы не предполагали. Я объяснял почему. Они не могли, даже те, кто задавал вопрос «а что будет, если русские сами об этом объявят?» Нечем было кормить, причем немцы ошибались в оценке численности населения, они полагали, что на момент начала блокады в Ленинграде находилось 3,5 миллиона человек. На самом деле в городе было 2,5 миллиона человек, они не знали, сколько человек было эвакуировано. Это было исключено.
Борис Долгин: В продолжение этого вопроса. Говоря о зарубежной историографии, изменившейся в связи с появлением новых данных в последнее десятилетие, вы дали понять, что изменилось некоторое представление о допустимом для солдат и офицеров Вермахта. Исходя из того, что их знакомили с этими приказами, исходя из этого исследования, что один раз они были готовы исполнить, а как именно, есть ли какое-то более развернутое описание того, как представляется некоторый ценностный профиль вермахтовца, исходя из всех этих данных? То есть как устроена его система ценностей? Где границы допустимого и недопустимого, какие приоритеты?
Никита Ломагин: Во-первых, немцы воюют с низшей расой, не зависимо от того, идет ли речь о русских, о славянах в целом, о евреях. В Ленинграде, в колыбели революции огромное количество евреев, как они считали. В каждой сводке есть упоминание о том, что сопротивление связано с колоссальной ролью партии, НКВД и евреев. Антисемитизм доминирует и превалирует во всех тех оценках, которые давали нацисты.
Что касается солдат, то есть письма солдат и офицеров, они опубликованы. Со временем нацисты начинают понимать, что война будет носить затяжной характер, они отдают должное мужеству и стойкости «русского Ивана». Об этом безусловно говорится, но при этом речь идет о том, что «нашими залпами мы выбьем из русского Ивана желание сопротивляться, в конце концов мы победим и к Рождеству вернемся домой». Об этом говорилось в письмах в октябре-ноябре 1941 года. То есть у них есть ощущение собственного превосходства и права совершать это преступление. Они не считали это преступлением, а считали, что это война, Ленинград объявил себя крепостью, большевики сами говорят о том, что это город-крепость, а раз так, то против крепости все средства хороши.
Борис Долгин: Иными словами, представление о гуманитарном праве не только у специальных частей, но и у Вермахта отсутствовало.
Никита Ломагин: Да, что вы! Немецким солдатам было сказано, что поскольку СССР не взял на себя никаких обязательств в части гуманитарного права, по крайней мере формально, то на Восточном фронте таких ограничений вообще не существует. Вермахт вел две войны. На Западном фронте гуманитарное право существовало, и в отношении вооруженных сил союзников немцы в значительной степени руководствовались нормами гуманитарного права. В отношении советских военнопленных — ни в коем случае.
Кстати, Красная армия и часть НКВД старались в значительной степени выполнять обязательства, которые вытекали из Женевского или Гаагского права, то есть была эта асимметрия. Немецких солдат голодом не морили, они получали достаточно хороший уход, до окончания войны их не заставляли принудительно работать. По разным соображениям, но отношение к немецким военнопленным в СССР было намного лучше, чем отношение к красноармейцам, краснофлотцам, тем, кто попал в плен к нацистам. Не случайно в течение первого года войны более 70% наших военнослужащих, которые оказались в плену, просто погибли от голода и от болезни.
Борис Долгин: Я имел в виду не только это, но и отношение к гражданскому населению.
Никита Ломагин: Ни о каком гуманитарном праве речи не было.
Вопрос: У меня несколько странные вопросы. Это вопросы, скорее, из моего детства. У меня семья питерская и пережила блокаду в полном составе, плюс еще этнические финны, если со всеми вытекающими. Эти вопросы не рисковали задаваться. Я слышала разговоры взрослых. Первый вопрос: почему Питер не разгромили как Сталинград? Я слышала версию, что город не сильно пострадал, сильно пострадали люди.
Второй вопрос: куда делась Ладожская флотилия? Я не историк, не оперирую цифрами и говорю о том, что из детства осталось. Это вопросы, которые засели, и я пока не получила ни в какой литературе ответа. Что случилось с флотилией, она перед войной была достаточно относительной, куда она девалась?
И третий вопрос. Поскольку мы все инженеры в семье, мы как-то подсчитали, сколько потребляет даже современный БТРЗ, бронетанковый ремонтный завод, и мы уперлись в вопрос о том, где брали энергию, топливо, электричество, откуда это брали? Вы назвали цифру, того, что трубопровод давал. Где брали энергию? Из разговоров в моей семье я помню, что велись разговоры о том, что технику привозили с передовой, она ремонтировалась и опять уходила. Когда я слышу о том, что было большое производство, я хочу понять, откуда взялось это производство?
Никита Ломагин: Давайте начну с последнего. Большое производство было еще до начала блокады. Об этом идет речь. Если мы посмотрим на документы ГКО или решения по эвакуации предприятий из Ленинграда Кировского, Ижевского завода, сначала эвакуировать, потом оставить, что делать с этой техникой, оставлять в Ленинграде или перебрасывать куда-то. Мы видим, что для Сталина, когда мы говорим о промышленности города, судьба этих флагманов военной индустрии имела ключевое значение. Они работали, но из-за непоследовательности решений, часть оборудования была сначала демонтирована, а потом, можете себе представить, как ее вернуть назад. Так фактически до конца войны ни о каком полноценном функционировании этих заводов речи быть не могло. Значительная часть оборудования была просто вывезена, вместе с рабочими и инженерами. И те цеха, которые работали, занимались в лучшем случае ремонтом вышедшего из строя или нуждающегося в нем оборудования.
Почему Питер не разбомбили? Не только Сталин столкнулся с проблемой использования ограниченных ресурсов. Та же проблема — даже в большей степени — была перед Гитлером. После того, как было принято решение о том, что Ленинград становится второстепенным участком фронта, большая часть 1-го воздушного немецкого флота была переброшена с ленинградского направления. На ленинградском направлении оставалось порядка 20 бомбардировщиков. И какой смысл вам наносить эти бомбовые удары, если ваши ученые говорят о том, что этот город вымрет, и сопротивление просто прекратится? Вы просто рационально относитесь к тем ограниченным ресурсам, которые у вас есть. Вы их направляете на тот участок Восточного фронта, который представляет стратегическое для вас значение — на Москву. На Москву это все было брошено.
Дальше происходит переоценка значения Ленинграда. Это июнь-июль-август 1942 года. Опять происходит концентрация ресурсов, но тут уже Красная армия ведет себя лучше, удары наносятся по складам и так далее. В конце концов с 1942 года и до полного снятия блокады соотношение материальных сил на этом участке фронта было в пользу Красной армии, оно постоянно возрастало. Ведь что значит Сталинград? Там речь шла не только о бомбежках, там речь шла и об уличных боях, об артиллерийских обстрелах, об использовании защитных танковых сил и тому подобного.
Что касается Ладожской флотилии, что что она может делать в условиях зимы, когда встал лед? Есть воспоминания командиров отдельных кораблей Ладожской флотилии, эти материалы опубликованы. Что эти корабли делали. Они дрейфовали, пытались выжить и не оказаться жертвой немецких бомбежек. А когда началась навигация, они в полной мере принимали участие в навигации для снабжения города, после того как Ладожское озеро вскрылось ото льда.
Что касается вопроса об источниках энергоресурсов, то в Ленинграде к моменту начала войны было довольно много угля, был угольный порт и прочее. Если мы посмотрим на коммуникацию Жданова со Сталиным весной 1942 года, то Жданов даже просил уменьшить поставки угля в Ленинград, поскольку городу столько угля было не нужно. Удивительные вещи, если учесть, что в течение зимы 1942 года огромное количество предприятий и материальных ценностей из города было вывезено. В целом, если мы посмотрим на Ленинград 1944-45 годов, фактически произошла деиндустриализация города вследствие вывоза, эвакуации оборудования, кадров, рабочих, инженеров и гибели значительной части населения. Есть такая хорошая книжка бывшего директора Кемеровского института про Ленинград после войны, где он употребляет термин провинциализация Ленинграда. Речь идет не только о политическом статусе, но и об экономическом потенциале города. После войны есть материалы обкома партии, где рассматривался вопрос о том, каким образом использовать рабочих 6-го разряда, где эта группа рабочих должна последовательно работать для выполнения своих функций, поскольку рабочих такой квалификации в городе катастрофически не хватало. Уголь был, но многие заводы не работали. Вы правильно спросили, куда выделялось электричество. Было три основных получателя электроэнергии: это Военный совет, госпитали и объекты пищевой промышленности.
Вы затронули очень интересную тему. Мне по крайней мере по одному из дел, которые вел экономический отдел НКВД, концов найти не удалось. В 1943 году было возбуждено дело в связи с нецелевым подключением отдельных предприятий к электричеству. Как это было обнаружено? Стали производить некачественные болванки для снарядов. Это было связано с тем, что не хватало напряжения, и тогда стали искать, куда напряжение уходит. В экономическом отделе НКВД начали расследование, установили, на какой подстанции это все происходит, наказали. Но человек был настолько заслуженным и незаменимым, что никаких последствий не было.
Кстати, проблема кадров была ключевой. На уровне Военного совета или в материалах Жданова есть немало документов, где он хотел бы поменять членов Военного совета, заместителя командующего по тылу. Дается характеристика, где говорится, что он и не распорядитель, и думает прежде всего о себе, и то-то делает плохо, и это делает плохо, а замены не найти. И какая идет характеристика товарищу Сталину или тем, кто принимает управленческие решения. Что он и распорядитель, и хороший, то есть с точностью до наоборот. «Не» убрано, и этот человек продолжает реализовывать те функции, которые на него до сих пор возлагались. Дефицит кадров, безусловно, присутствовал в Ленинграде.
Вопрос: Можно еще один вопрос? Я прошу прощения. Есть ли где-нибудь цифры о том, какому количеству ленинградцев не позволили вернуться в Питер после блокады? Я знаю, что финнам не разрешали, немцам не разрешали, многим кадрам, как ни странно, рабочим не разрешали. Для того, чтобы вернуться в Ленинград, нужен был вызов. В Москву было проще вернуться. А вызов давался только под предприятия, либо ты должен был быть каким-то особо ценным кадром, чтобы вернуться, и этот вызов добывался очень серьезными путями. Национальности — те же евреи — тоже достаточно сложно возвращались. И насколько я знаю из семейных разговоров, был такой негласный запрет или установка на то, что нечего делать питерской интеллигенции в Питере. И я нигде не нашла статистику о том, какое количество людей не смогло, подавало заявление на вызов и сколько их не смогло вернуться. Возможно, их нет, или я плохо искала. Спасибо.
Никита Ломагин: Задав вопрос, вы на него и ответили, каким образом происходил возврат. Книжка, в которой вы можете найти больше информации, нежели есть у меня, это книжка Александра Завельевича Ваксера о послевоенном Ленинграде и восстановлении экономики. Там как раз речь идет о том, как решался вопрос с кадрами, кого разрешали, кого вызывали. Вы абсолютно правы, речь шла о том, что инициативой и правом приглашать обладали директора предприятий. Иногда их просили партийные органы, советские органы и так далее, но это была очень сложная вещь. Моя бабушка вернулась, потому что у Балтийского завода, где она работала, была достаточно большая программа по возобновлению. Надо было работать с тем, что мы собирались забрать у немцев, надо все было осваивать, воспроизводить, и работники судостроительной промышленности были нужны. Если у вас будет время и желание, посмотрите книжки Ваксера, они лучшие из тех, что связаны с восстановление промышленности в послевоенном Ленинграде.
Борис Долгин: Но сама логика некоторой социальной инженерии, как бы вы ее конструировали? Вот это недопускание. Были ли там остатки шпиономании? Была ли попытка как-то переконструировать социально город? Что это было? Не экономическая сторона, а именно политически-социальная.
Никита Ломагин: Понятно. Смотрите, на самом деле вы правы. Что такое Ленинград к концу блокады? Я начал с того, что этот город весьма патриотично себя вел, население в целом, но при этом был колоссальный запрос на экономические и политические перемены. Колоссальный запрос. В материалах НКВД об этом идет речь. Сосуществовали две идеологии: была официальная коммунистическая и возрастала религиозность, что в условиях блокады совершенно понятно. Количество людей, которые посещали храмы, по данным НКВД, в 1944 году превосходило количество людей, которые ходили на партийные собрания в клубы. В связи с этим говорилось о новой стратегии церковников, которые даже пытаются проникнуть в партию и через партию изменить эту систему.
Проблема Русской православной церкви во время блокады очень интересна. С одной стороны, в начале войны она используется как оппозиционный ресурс. В конце войны это уже угроза. Плюс ко всему, православная миссия в освобожденных районах России — это филиал СД. Поэтому все, что связано с религиозными настроениями, нужно каленым железом давить и так далее. В этом смысле запрос никаким образом реализован быть не мог.
Далее. Вернулись в город к родственникам те, кто жил на оккупированной территории. То же было в Пушкине, в Павловске. Они вернулись и рассказывают далеко не то, что можно было прочитать официально, говорят какую-то другую правду и про других немцев. Тот образ, о котором я вам сказал, он намного сложнее. Были немцы и немцы. Были люди, у которых была совесть или остатки совести, были те, кто чем-то делился и так далее. Эти все настроения тоже пришли.
Также во время войны произошло колоссальное перераспределение ресурсов внутри города. Представьте, что люди уехали, часть жилищного фонда разрушена, из южной части города, которая подвергалась бомбежкам, произошло переселение, такая внутренняя эвакуация в северные районы, уплотнение. И ясно, что люди никуда уезжать не хотят. Есть сопротивление на уровне домохозяйств, есть сопротивление на уровне новых хозяев в этих квартирах, они находят тысячу причин, почему тот или иной вызов не должен поддерживаться. У нас нет ни одной работы, я думаю, что ее очень сложно написать, которая была бы связана с перераспределением материальных ресурсов во время блокады и роли домохозяйств или тех, кто отвечал за управление жилищным фондом на всех уровнях.
Был ли какой-то у властей города конструкт? Он формировался под воздействием того, каким образом хотел центр видеть Ленинград после войны. Первой задачей власти считали постепенное возрождение промышленности. Вторая задача стала результатом подведения итогов негативного опыта: в Ленинграде нужно было создавать собственную продовольственную базу. К тому же, город расширяется, получает целую серию новых районов к северу и к югу, чтобы там выращивать овощи, чтобы каким-то минимальным образом себя снабжать. И в 1944-45 годы один из отделов наркома партии только этим и занимается. Впоследствии это нашло выражение в нашей продовольственной программе.
Чрезвычайно интересная вещь: шли прежде всего от тех насущных проблем, которые формулировались не в самом городе, а за городом, в Москве. Имея в виду то, что я уже говорил, после 1945 года значительная часть ленинградского руководства в Москву уехала.
Вопрос: Не знаю источников, но, по моим сведениям, блокада Ленинграда силами войск НКВД началась задолго до блокады немцами. Запретили к выезду якобы по распоряжению ГКО. Не знаю, через сколько дней после начала войны, но задолго до начала блокады немцами. Насколько это соответствует вашим сведениям?
Никита Ломагин: Мне казалось, что все материалы ГКО, которые касаются Ленинграда, доступны в партийном архиве, и такого документа я не видел. Материалы секретариата НКВД и все приказы, которые шли в Ленинград, я тоже смотрел.
О чем шла речь? Это тоже одна из удивительных сторон. Из города вывозили прежде всего неблагонадежные элементы. В августе из города нужно было вывести 80 тысяч финнов, 6,5 тысяч этнических немцев, совершенно не обязательно они были антисоветски настроены, многие из них уже успели записаться добровольцами и ушли на фронт. Когда их стали там искать, выяснилось, что они уже в Красной армии защищают Ленинград, а некоторые уже и пали смертью храбрых. И разные неблагонадежные элементы, к коим относились все члены небольшевистской партии, соответственно, те, кто участвовал в разного рода оппозициях, преступники, содержатели притонов и проститутки. В одном из первых транспортов с эвакуированными из Ленинграда через Дорогу жизни, как раз были эти люди. То есть представителей потенциальной пятой колонны вывезли одними из первых. Далеко не всех, но финнов вывозили в несколько приемов, еще и весной 1942 года.
Это то, что характеризует фобию власти. Кого мы будем больше бояться — тех, кто может ударить нам в спину, как это случилось в 1917 году. 1917 год — это то, что было частью политической культуры принимавших решения. Поэтому, если мы победим эту пятую колонну, абсолютно ее зачистим, используя современную терминологию, то дальше мы будем непобедимыми. Я не видел документов, которые бы запрещали вывоз. Старались как можно быстрее разгрузить и тюрьмы, как можно быстрее разгрузить город от неблагонадежных элементов.
Вопрос (продолжение): Свободного выезда не было.
Никита Ломагин: Что это значит? Коллеги, не надо преувеличивать тотальность контроля, который был в блокированном Ленинграде. Если вы позволите на минуту лирическое отступление. Фамилия очень звучная. Был такой человек, который от руки писал антисоветские листовки и распространял их на Московском вокзале. Потом выяснилось, что его фамилия Лужков. На него было заведено агентурное дело, назывался он бунтовщик, поскольку призывал ко всяким разным нехорошим делам в Ленинграде. Знаете, сколько его ловили, одного, в условиях того, что в Ленинграде практически уж не работали предприятия, а он указывал себя как работник одного из горячих цехов? Это можно было посчитать через сверку почерков, написание автобиографий, народ был замордован этими всеми упражнениями. Более полутора лет секретно-политический отдел ловил этого Лужкова. Поэтому, когда мы говорим, что все это было на раз, они все знали, на самом деле это не так, ловили по площадям. Секретно-политический отдел работал с теми, кто находился на оперативном учете. Они искали под фонарем, там удобнее. А что вы будете делать, когда происходит революционизирование огромного количества людей, которые никогда ни на каких учетах не стояли, но начинают говорить не то, что хочет слышать власть, не повторяют лозунгов, написанных в передовицах газет? Вот большой вопрос. Сталкиваясь с подобного рода настроениями, органы государственной безопасности оказывались в очень сложном положении. Может быть, я не знаю, ведь я не говорю, что знаю все. Я просто этого не видел, не встречал. Возможно, буду искать.
Вопрос: Скажите, пожалуйста, существуют ли какие-то социально-антропологические исследования? Ведь сама ситуация блокады дает уникальный материал о том, как общество самоорганизовывалось, какие разные стратегии были, гендерные. И второй вопрос. Вы сказали о том, что важно понять, как выжили полтора миллиона человек. Вы частично на этот вопрос ответили, говоря о создании запасов, обращении к религии. Какие еще стратегии существовали?
Никита Ломагин: Блестящий вопрос. Мой коллега Ричард Бидлак написал несколько статей о стратегиях выживания в блокированном Ленинграде. Если захотите, зайдете через JSTOR, наберете Bidlack Richard, и там несколько статей появится.
Если коротко, то выживали семьями и умирали семьями. Семья, как инструмент, где вы сокращаете издержки, связанные с добычей критически важных ресурсов, где вы перераспределяете ограниченные ресурсы, если что-то с одним происходит, карточки кто-то потерял, вы можете полагаться на этот ресурс, вам могут помочь. Конечно, так было далеко не всегда. Сергей Яров в своей книге говорит о фрагментации семьи и росте индивидуализма. Но, как общее правило, если у вас хорошая семья, если у вас хорошие отношения, то шансы выжить в рамках семьи намного больше, нежели по одному.
В Ленинградском партийном архиве есть удивительный дневник бывшего председателя Ленгорсуда Булдакова. В нем он пишет о том, как жили члены суда. Женщины молодые без детей все с себя продали и еле выжили. У них была нормальная рабочая карточка, и они с трудом выжили. Но мы знаем, что выживали семьи, в которых не было у всех карточки первой категории, рабочей. Но они через перераспределение, через экономию сил, через помощь друг другу могли выжить. И семья как смысл. Это тоже чрезвычайно важное.
Что еще не изучено — это медицинские последствия блокады. Об этом нужно сказать. Один из проектов, который мы сейчас пытаемся начать в Европейском университете вместе с медиками-генетиками, — это изучение воздействия длительного голода на генетику. Такое исследование было проведено применительно к 4-месячному голоду в Голландии. Методики эти есть, какие-то наработки есть и у нас. Но систематичного изучения последствий голода на здоровье нет. Вот это то, чем мы будем заниматься.
Условно говоря, смотрите, моей маме 83 года, она пережила первую блокадную зиму, есть мы, ее дети, и есть наши дети — три поколения. В Петербурге порядка 60 тысяч людей, далеко не все из них согласятся тратить свое время, но это уже задача объяснения и формирования группы волонтеров, но это то, что нужно сделать.
Борис Долгин: Был еще один вопрос, он будет последним.
Вопрос: Какую часть поставок занимали продовольственные и не продовольственные поставки? Можно ли было через перераспределение избежать голода?
Никита Ломагин: Чрезвычайно важный вопрос о сложном выборе. Об этом в своих разговорах с Граниным упоминал и Алексей Николаевич Косыгин. И мы видим в материалах Микояна настоятельную рекомендацию вывозить из Ленинграда оборудование в январе 1942 года прежде всего, цветные металлы. Можно же было увозить население, но вывозили оборудование.
Это чрезвычайно сложный выбор. Это то решение, которое нужно было принимать, принимая во внимание общую ситуацию на фронте, потому что без некоторых цветных металлов боеприпасы или оборудование нельзя было производить. Блокада как кризисная ситуация изобилует подобного рода примерами выбора. Но принимая эти решения, тот же Микоян понимал, что он делает. Буквально следующий документ связан с необходимостью сделать все возможное, чтобы в Ленинград доставить продовольствие. Вот в общих чертах. Это выбор. Прежде всего война. Сталин говорил, что армия для нас важнее. Он это многократно подчеркивал, в коммуникации со всеми, в частности, со Ждановым. Интересы обеспечения армии для нас были важнее.
Борис Долгин: Спасибо большое. Я напоминаю, что мы продолжаем сотрудничество с Европейским университетом в Петербурге. Вы видите, насколько разные специалисты там. Первая лекция была посвящена антропологии коммуникации, вторая — социолингвистике, третья — блокаде Ленинграда. Четвертая состоится 27 марта, Михаил Соколов выступит с лекцией о социологии и экономике культуры. Приходите.