Доцент факультета антропологии Мария Пироговская и ассоциированный профессор по качественным исследованиям медицины Института междисциплинарных медицинских исследований Анастасия Новкунская рассказали порталу «Профилактика Медиа», что такое социальные исследования здоровья, почему «болезнь» и «патология» — условные понятия и что исследовательницы считают самым интересным в профессии.
Приводим отрывок из материала:
— Могут ли результаты социальных и антропологических исследований повлиять на принятие решений в медицине и здравоохранении?
Анастасия Новкунская: Мы с Марией работаем в одной методологии — используем качественные методы исследования. Но в социологии доминируют количественные исследования. Мы также практически не говорим о прикладных исследованиях, потому что проводим академические. Но, конечно, есть исследователи, в том числе качественные исследователи здоровья и медицины, которые занимаются прикладными задачами. Например, в Швейцарии в пандемию инструменты качественной методологии были включены в дизайн больших проектов, которые разрабатывают государственную стратегию — что делать в момент кризиса, как позаботиться о гражданах и не просесть в экономике.
Мария Пироговская: Роль социальных исследований существенна при пересборке инструмента, которым сейчас пользуется биомедицина во всем мире, — Международной классификации болезней (МКБ-10). С января 2022 года должна вступить в силу МКБ-11. Каждый новый пересмотр уточняет диагностические категории и интерпретации симптомов, которые собираются в диагноз или синдром. И здесь интересно, как социология и антропология активно оспаривают авторитет медицины — корректируют и проблематизируют категории, которыми она оперирует. Например, исследователи спрашивают: «А почему мы неаккуратный внешний вид или избыточную говорливость начинаем считать диагностическим критерием? Избыточную — по сравнению с чем? Неаккуратный — в рамках западноевропейского стандарта?». Такое сравнение заставляет задаваться вопросом, насколько применима МКБ, основанная на биомедицине, к другим культурам. Можем ли мы растягивать диагностические лейблы на людей, живущих в Китае? Или на людей, которые, с одной стороны, пользуются биомедицинскими препаратами и обращаются за помощью к врачам-биомедикам, но могут опираться и на другие представления, например, шаманизм. Эти вопросы влияют и на структуру МКБ. Например, МКБ-11 включает диагностические категории китайской медицины — есть ряд диагнозов, связанных с закупоркой энергии Ци, с возрастами жизни, вроде позднего ян или раннего инь, с подавленным внутренним огнем. Это попытка отойти от евроцентризма и примата биомедицины над всеми остальными видами медицины. А в действующей редакции МКБ есть культуральные синдромы — их введение в классификацию тоже должно было служить большей инклюзивности медицинского категориального аппарата.
— Что такое культуральные синдромы?
Мария Пироговская: Культуральные синдромы — это болезненные состояния, которые имеют свои объяснения в рамках определенной культуры. Например, квашиоркор — болезнь младенцев в Нигерии и Гане. Младенец заболевает квашиоркором, если чувствует нелюбовь матери, которая родила снова и отдает все внимание и любовь младшему сиблингу. Тогда старший начинает чахнуть, сохнуть и в итоге погибает. С точки зрения западного врача болезнь связана с тем, что единственный источник белка — материнское молоко — становится недоступен (ведь мать кормит грудью только новорожденного), а прикорм, основанный на углеводах, не покрывает дефицита. С внутренней точки зрения эта проблема может объясняться как результат проступка родителей или кого-то из предков – например, инцеста, как последствия испорченной пищи или как результат зависти младенца к младшему сиблингу. Возможно, современная неонатология какие-то из этих объяснений могла бы включить в диагноз и сказать, что налицо не только алиментарная дистрофия, но и недостаток внимания.
— Как доказательная медицина будет уживаться с культуральными синдромами в МКБ-11?
Мария Пироговская: Доказательная медицина прекрасно уживается с культуральными синдромами — если учитывает необходимость перевода своих категорий на язык тех или иных групп. Но и сами люди способны делать такой перевод и приписывать доказательной медицине магическую силу, например. В переплетении и сочетании разных медицинских систем на практике нет ничего неожиданного. Вот вы приходите в поликлинику, врач выбирает шифр МКБ к вашему заболеванию, назначает лечение, которое есть в протоколе, а потом добавляет что-то от себя: «Попейте вот такие травки» —это фитотерапия. «Вот это гомеопатия — хуже не сделает, ну и можно еще горчичники поставить». То есть за один прием вы получили назначения из трех или четырех систем медицины. Для российской медицины в целом свойственна полипрагмазия — избыточность лечения, множественные назначения лекарств.
Внутри одного назначения и института, который условно управляется системой МКБ, построенной на биомедицинских представлениях о теле и на доказательности, внутри практики конкретного врача может залегать целый слой не биомедицинских представлений и назначений.
На уровне самолечения будет еще большая вариативность действия. Пациент получил «чистенькое» назначение с доказательными лекарствами, а по дороге домой вспомнил, что бабушка в детстве ему веревочку на запястье завязывала с чесноком. И ему помогало.
— С биомедицинской точки зрения такие методы лечения считаются альтернативными.
Мария Пироговская: А почему, собственно? Может, это мы со своей доказательной медициной альтернативны китайской медицине, которая насчитывает две с половиной тысячи лет и помогает большому количеству людей. С чего мы решили, что наши диагностические ярлыки единственно верные? Они тоже культурно специфичны. Полезно сменить точку отсчета, с которой мы смотрим на медицину. И попробовать понять логику других медицинских систем, если мы хотим понять логику людей, которые к этим системам обращаются. Попытки выбросить их за пределы медицины могут в конечном итоге не улучшать состояние пациента, а ухудшать, потому что мы пытаемся поставить под сомнение привычные ему способы действия.
Анастасия Новкунская: Как неприкладные исследователи мы можем позволить себе относиться к доказательной медицине как к объекту исследования. Изучать, как получилось, что именно такой способ производства медицинского знания в нашем обществе признается в качестве золотого стандарта.
Полная версия интервью доступна на сайте «Профилактики Медиа».
Фото: Unsplash