На Business FM вышло интервью шеф-редактора издания Максима Морозова с профессором факультета истории Европейского Борисом Колоницким. Историк рассказал об Александре Керенском в преддверии юбилея одного из самых ярких политических деятелей России. В биографии этого политика много вех: депутат Государственной Думы, председатель Временного правительства, Верховный главнокомандующий. Поддерживали ли его спецслужбы? Как он относился к войне и крестьянскому вопросу? Был ли связан с масонством? Как менялись его политические взгляды?
Приводим отрывок из материала:
Максим Морозов: Какие вехи биографии сформировали Керенского как одного из лидеров революции, как председателя Временного правительства и как «солдата революции», как он себя называл?
БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА
Борис Колоницкий: Керенский — выпускник юридического факультета Санкт-Петербургского университета. Он из семьи довольно видного чиновника Министерства народного просвещения. Чин его отца соответствовал генеральскому.
Максим Морозов: Действительный статский советник.
Борис Колоницкий: Да. Он был директором гимназии, в которой учился и Владимир Ильич Ленин. Не сказать, что «ребята с одной улицы», но сейчас в Ульяновске на здании, где находилась мемориальная доска, по-моему, на одной доске и Ленин, и Керенский. Когда Керенский приехал в Петербург, он оторвался от семейной традиции, попал в революционную субкультуру радикальной интеллигенции. После выпуска, в условиях после Российской революции, он окунулся в радикальную политику, посидел какое-то время в тюрьме, это тоже очень важно для его жизненного опыта и карьеры, а потом вошел в группу политических адвокатов.
Максим Морозов: Какие к тому времени были у него политические взгляды? Он уже примкнул к эсерам?
О ПОЛИТИЧЕСКИХ ВЗГЛЯДАХ И ЛИЧНОМ PR
Борис Колоницкий: Даже, похоже, он предпринял попытку вступить в боевую организацию партии эсеров.
Он был близок к эсерам.
Но Азеф его вроде бы отклонил. Есть такая версия. Он стал защищать политических обвиняемых. Известность он получил достаточно быстро, потому что он участвовал в очень громких делах.
Самое громкое дело — это защита руководства армянской революционной партии Дашнакцутюн. Была большая юридическая победа.
Он возглавил общественную комиссию, которая отправилась на изучение обстоятельств Ленского расстрела в 1911 году. Он стал известной фигурой. В качестве известной фигуры в группе трудовиков…
Трудовики — это организация более умеренная, чем эсеры, тоже народники, но, явно, поумереннее. Трудовики предложили ему баллотироваться в Государственную думу.
Максим Морозов: Когда начался пиар, самопиар? Я читал, что когда он, простудившись, добрался до ленских приисков, то буквально каждый день писал отчеты во все петербургские газеты.
Борис Колоницкий: Во-первых, известность — это важный инструмент деятельности любого политика. Конечно, Керенский осознавал себя как политика.
Керенский — очень театральный человек. В молодости он готовился к карьере оперного певца, и у него был неплохо поставленный голос.
Свои письма к родителям, когда он учился в Петербургском университете, он подписывал «Будущий солист Императорских театров». В известном смысле, так и получилось, потому что в 1917 году он выступал на самых известных площадках. Он ощущал культуру знаменитости, которая сложилась в Европе в Новое время, которая была связана с использованием медийных инструментов того времени.
Максим Морозов: И вот он во фракции трудовиков попадает в Государственную думу.
Борис Колоницкий: И скоро он становится сначала не признанным, а потом фактическим лидером этой фракции. Безусловно, сразу же становится наиболее выдающимся оратором.
Он был самым левым из известных и самым известным из левых депутатов Государственной думы. Нарывался на скандалы. Кроме того, он необычайно энергичный, необычайно общительный, необычайно контактный. В Петербурге, грубо говоря, его знали все.
Максим Морозов: Причем наружное наблюдение присвоило ему прозвище «Скорый», потому что очень быстро передвигался.
Борис Колоницкий: Да, за быстроту перемещения. Его нашпиговали агентурой, то есть более-менее знали, что он делает. Иногда его деятельность даже преувеличивали в полицейских донесениях, считали его более значимым, чем он есть. А он был достаточно значимым. Он, используя свой статус депутата Государственной думы и используя свои ресурсы, помогал нелегальным организациям, то есть был вписан и в этот мир. Такая позиция человека двух миров оказалась необычайно выгодной и востребованной в дни Февральской революции. Есть еще одна вещь, которой уделяется, может быть, преувеличенное внимание — Керенского называют виднейшим российским масоном. Иногда сейчас разные конспирологические теории в связи с этим возникают.
О МАСОНСТВЕ
Максим Морозов: Но был же он генеральным секретарем ложи?
Борис Колоницкий: Генеральным секретарем Верховных советов народов России. Я бы назвал эту организацию генетически восходящей к масонству.
Совсем классическим масонством я бы ее не назвал.
Насколько мы можем судить, это была тайная элитарная организация, которая объединяла политические группы от социалистов до умеренных консерваторов. Это никакой не генеральный штаб. Они придерживались очень и очень разных взглядов, но сам был факт общения, некого личного доверия. Они какие-то решения принимали, только если был полный консенсус.
Максим Морозов: Значительная часть членов Временного правительства как раз относилась к этой организации.
Борис Колоницкий: Тут идут споры. Какие-то лидеры Петроградского совета и лидеры Временного правительства принадлежали к этой организации, которую мы условно можем назвать организацией масонского типа.
Максим Морозов: Борис Иванович, в этом смысле они интернационалисты? Они включены в мировую сеть масонских лож, либо это замкнутая российская ложа?
Борис Колоницкий: Они космополиты. Роль французского масонства велика. Некоторые российские политические деятели были деятелями французских масонских лож. Некоторые потом участвовали в создании российских лож. Некоторые не участвовали. Потом некоторые ложи были возобновлены за границей. В масонство тоже не всяких берут.
К тому времени, когда Керенский получил предложение войти в эту тайную элитарную организацию, которую мы очень условно называем масонской, он был уже довольно известным политиком.
Масоны были для него не бесполезны, но он был очень большим приобретением. Нельзя сказать, что они, грубо говоря, его сделали, выдвинули, как это иногда пишется.
Максим Морозов: Если судить по членам этой масонской организации, она была прогрессивной или там были монархисты?
Борис Колоницкий: Там были монархисты, но некоторые выступали за конституционную монархию. Там было очень сильное республиканское крыло.
Общий знаменатель — это признание личных свобод, либеральный знаменатель.
Полная версия интервью доступна на Business FM.