Ликвификация и ликвидация музея у Сокурова и Шнурова
Русский ковчег Александра Сокурова весь снят одним кадром, в Эрмитаже, где взгляд видеокамеры, a digital stream, ликвификует, и ликвидирует взгляд на музей и на историю. Рассказчик Русского ковчега появляется из темноты и холода (и одновременно исчезает в темноте и холоде) со словами: «Я открываю глаза и ничего не вижу. Помню, что случилась беда, и все стали спасаться, кто как может. Что со мной произошло — не помню». Таким образом, начало фильма в своём собственном диегетическом повествовании, в плане «репрезентации», сохраняет травму кино- или видеопроизводства. Фильм о музее — о входе из катастрофы истории в тепло музейного пространства. Застывшее изображение в начале Франкофонии — потерянная связь с тонущим кораблём, образ катастрофы, угрожающей самой визуальности и способности видеть. Опасность, которая угрожает искусству в истории — например, приказ нацистов переместить коллекцию Лувра в Германию — здесь эксплицитно выражена через образ тонущего корабля. Музей как ковчег спасения — конечно, основа Русского ковчега, и звуки тонущих кораблей, как и прямое упоминание Курска (что намекает на крушение подводной лодки «Курск» в холодных глубинах Баренцева моря) пронизывают как фильм об Эрмитаже а так и фильм о Лувре.
Музей как руина ярче всего представлена в качестве темы в короткометражном фильме Робер. Счастливая жизнь, который Сокуров снял в 1996 году. Выбор Робера с прозвищем «Robert des Ruines» («Робер от руинах») неслучаен, поскольку он, во-первых, именно тот художник, который посвятил своё творчество изображению руин, а во-вторых, чьи картины (мы не уходим в сторону от Русского ковчега и Франкофонии) во множестве выставлены в коллекциях как Эрмитажа, так и Лувра.
Именно Робер (который даже жил в Лувре как директор Академии искусств) сделал видимым для Лувра то, что Сокуров, по моему утверждению, сделал для Эрмитажа, а после — тоже для Лувра в Франкофонии. «В конечном счёте руиной в «Воображаемом виде Большой галереи Лувра в руинах» оказывается само полотно; шокирующий опыт историографического отчуждения — эстетическая видимость искусства» (Didier Maleuvre, Museum Memories. History, Technology, Art. Stanford: Stanford University Press, 1999, 87).
Далёкие от исторического эстетизирования, музейные фильмы Сокурова видят прекрасное, к которому прикасается камера - нигилизм истории, холод исторической катастрофы; они вглядываются в Робера как предвестника французской революции, в пустые рамы картин, как в знаки невидимого нацистского террора и Блокады (в Русском ковчеге), как знаки оккупации Парижа нацистской Германией (в Франкофонии) и как симптомы коммунистического террора;
Читаем блокадную книгу, Эрмитаж; Франкофония, Лувр: пустые рамки.
то есть как в следы того насилия, которые оставил нацизм на теле Европы, и коммунизм на теле России, холодную рану, оставленную на теле России блокадой Ленинграда (как например, в конце фильма Читаем Блокадную книгу, который заканчивается длинным кадром на Эрмитаж в холодной зимней Петербургской ночи).
В интерпретации и фильмах Сокурова, на теле музея такую же травматическую рану оставило Советское кино, которое ликвидировало музей (Пудовкин, Эйзенштейн).
В прошлом году два клипа Сергея Шнурова (Ленинград), В Питере-пить, и Экспонат, просмотрело почти 200 миллион зрителей на Youtube.
Клипы Шнурова, достаточно удивительно, как и видеосъемки Сокурова, касаются образа музея во время цифровых технологий, но, конечно, в другом тоне и перспективе. Шнуров также сам является художником нового направления, брендизма, пародируя консьюмеризм в искусстве, и консьюмеризм вообще (Эрарта, СПб, выставка до конца марта 2017).
В своих клипах, Шнуров использует главенствующие мотивы классической петербургской поэзии и музейной архитектуры: «Окно в Европу» Лаботинки (обманчивы, как ножки в Пушкине), столкновение Санкт-Петербурга и русской культуры с Западом, в первую очередь с Францией. В видеоклипе В Питере-пить эксплицтно фигурирует Эрмитаж (пока ученики посетители смотрят во время лекции на свои мобильники), а и весь Питер является пародийным музеем.
Шнуров также затрагивает мотивы выносливости, и отсылает нас к теме блокады и обороны Ленинграда (Музей обороны Ленинграда на Гангутской яавляется кулисой длинного трек шота в начале клипа!), а Экспонат кончается фигурой героической женщины блокадницы из соцреализма, которая потом поедет с ухажерем на «выставку Ван Гога».
Оба видео провоцируют и ставят вопрос о том, что вообще есть произведение искусства (Экспонат) а также музей сегодня в эпоху технологической воспроизводимости.
«Выставка Ван Гога», на самом деле, это цифровая видеоинсталяция, a video stream and thus а liquefaction and liquidation, пародийная ликвификация и ликвидация музея и исскуства, а никакая выставка Ван Гога, а также пародийная карнавальнная ликвидация и ликвификация всего города-музея (Эрмитаж, Питер, но и Ленинград, Музей обороны) путем алкоголя (В Питере-пить), в эпохе цифровых технологии и «позднего капитализма».
В докладе будут использованы кадры из фильмов автора Cinemuse: Selfie With Sokurov, который посвящен именно теме музея у Сокурова (фильм был показан на фестивале «Послание к человеку» СПб, 2016) и Windows в Европу: Пушкин со Шнуровым в эпохе цифровых технологии (видео фильм снят в декабре 2016, премьера в мае 2017).