20 сентября студент Пермского государственного университета устроил стрельбу в своем вузе. Младший научный сотрудник Института проблем правоприменения, криминолог Владимир Кудрявцев рассказал «Собаке.ru», можно ли предотвратить трагедии и заранее вычислить потенциальных стрелков. Приводим текст интервью:
Кажется, что расстрелы в школах и вузах стали происходить сравнительно недавно — знаменитая трагедия в школе «Колумбайн», название которой стало нарицательным, произошла в 1999 году. Почему в начале XXI века подростки по всему миру стали атаковать с оружием своих сверстников?
Конечно, шутинги не специфически американская проблема, сегодняшний день, к сожалению, еще раз это продемонстрировал. Однако подавляющее число таких трагедий происходит именно в Америке. Очевидно, важную роль в этом играет доступность оружия. Так что расстрелы «по всему миру» являются, мягко говоря, преувеличением. То же самое можно сказать и об утверждении о том, что проблема родилась в конце 90-х годов прошлого века. Это банально неправда (в Википедии даже есть список случаев стрельбы в американских школах, и он начинается с середины XIX века). Да, стрельба в школе «Колумбайн» стала одной из самых известных трагедий такого типа. Сам факт, что ее имя стало нарицательным, о многом говорит. И все же школьные шутинги случались и до этого, просто новостной цикл и медиа в целом были устроены несколько иначе.
Можно ли как-то предсказать такое событие?
Любые предсказания — дело неблагодарное. Особенно, если речь идет о таком сложном явлении как человеческое поведение. Все, что мы можем, — это постфактум выявлять некоторые закономерности.
А можно ли выявлять потенциальных стрелков по каким-то признакам или с помощью тестирования?
Теоретически да, регулярные массовые тестирования с некоторой долей вероятности могли бы помочь в определении людей, находящихся в группе риска (речь тут идет не только и не столько о шутингах, сколько о склонности к насилию в целом). Беда в том, что эта схема абсолютно нереалистична. Регулярные, фронтальные, обязательные тестирования (а другие не помогут) — это запредельно дорого, очень неэтично и практически неосуществимо.
Возможно каким-то другим образом вести профилактику: часто говорят, что провоцировать насилие могут компьютерные игры, аниме, жестокие фильмы. Что, если ограничить доступ подростков к ним?
Этот вопрос сравнительно хорошо изучен. Здесь, кстати, тоже сыграл важную роль тот самый колумбайн: есть версия, что убийцы тренировались перед нападением, используя редактор уровней в трехмерной стрелялке. Это породило очередную волну моральной паники по поводу «жестоких видеоигр». Общественная обеспокоенность по этому поводу, конечно, началась не со стрельбы в школе, а гораздо раньше. Несколькими годами ранее тогдашние гиганты индустрии Nintendo и Sega даже вынуждены были отвечать перед Конгрессом насчет игр Mortal Kombat и Night Trap. Результатом этих слушаний стал применяющийся ныне возрастной рейтинг для игр.
И все же, хотя научная дискуссия продолжается, следует признать, что за долгую историю исследований криминологи и психологи так и не получили убедительных доказательств того, что такого рода контент способен «воспитывать преступников». Более того, существуют свидетельства обратного: жестокие видеоигры, кажется, могут снижать уровень насильственных преступлений. До видеоигр общественность переживала и по поводу жестоких фильмов и телепередач, однако связь между такого рода контентом и реальной преступность так же до сих пор не доказана.
Часто говорят, что подростки устраивают шутинги, подражая другим стрелкам, о которых писали в СМИ. В связи с этим звучат предложения не освещать такие события в прессе или писать о них минимально. Насколько оправдана такая точка зрения?
Тут есть два вопроса: есть ли подражательный эффект и будут ли случаться колумбайны, если их не будут освещать. Говоря про первое, у нас не так много хороших свидетельств. У нас есть некоторые свидетельства того, что copycat-эффект существует, однако исследователи не уверены в том, как такой эффект может работать и какое воздействие: долговременное или кратковременное (или оба сразу) — он создает. Что касается второго, то речь идет скорее не о том, чтобы не рассказывать о таких трагедиях, а о том, чтобы не сенсационализировать их.
Сообщается, что стрелок приобрел оружие законно, насколько такие случаи связаны с распространением и легкодоступностью оружия в обществе?
В России довольно мало оружия на руках у населения, как легального, так и нелегального. Строго говоря, российские оружейные законы, пожалуй, есть куда ужесточать, но вряд ли это сильно повлияет на ситуацию с шутингами. Другое дело, что существующие правила могут исполняться формально. В частности, речь идет о проверке у психиатра. Из западных исследований мы знаем, что именно своевременная и компетентная психиатрическая помощь является одним из ключевых способов противодействия шутингам.
А есть ли все же какие-то меры, которые реально могут снизить вероятность шутингов? Камеры, охрана школ, рамки металлоискателей?
Так называемый театр безопасности помогает слабо, если не сказать, что совсем не помогает: об этом очень много пишут, и здесь я ничего нового не скажу. Не помогают не только [рамки или охранники], но и настоящие офицеры полиции.
С другой стороны, мы знаем, что доступность психиатрической помощи и подушевые затраты на нее очевидно благотворно влияют на потенциальных стрелков. Как следствие, такие затраты окупаются сторицей и уменьшают вероятность того, что такая ситуация вообще возникнет.
Оригинал материал доступен на «Собаке.ru».